Крапивники

— Ну, них… — медленно, выговаривая каждый звук, начал отчим и вдруг выкрикнул остаток матерной конструкции с анатомическим подтекстом. — Да твою же мать оно работает, Луна!

Вот чего-то подобного я и ждала. С опозданием, но я это услышала.

— Ты ж умница, псина! — с широченной улыбкой Эд высунул руки по локоть, чтоб почесать животное.

Пёс радовался не меньше хозяина, опрокинувшись на спину и подставляя животик. Казалось, они даже внешне чем-то друг на друга смахивали, впрочем, питомцы часто похожи на хозяев.

— Он связан с тобой, — заметила я. — Может, проверим его на этот счёт.

— В каком смысле? Самый важный вопрос на настоящий момент — восстановятся ли мои магические способности от его присутствия. И таки да! Мать его!

— Эд, у нас целый список тестов запланирован на такой случай.

— Да, да, да, ты права, — Эдмунд взъерошил себе волосы. Бледное лицо от волнения порозовело, а дыхание участилось. — Но сегодня перегружаться не будем. Пару тестов и хватит.

Я видела, как тяжело ему сдерживать распирающие эмоции по выражению лица, и слушала нашёптывание нецензурных тирад, в большинстве своём выражающих удивление и радость, но всё равно ожидала большей экспрессии. Слишком тих и культурен неконтролируемый матерный поток. Эд может лучше.

— Луна, солнышко, я хочу ещё одни маленькие чары, ладно? Эй, Фамильяр, новый тест. Давай крапиву!

Пёс радостно подпрыгнув на месте ударил передними лапками о пол. На каменной плитке остался белый рисунок — сплетение рун — и тут же впитался в камень. Росток крапивы, пророс из неблагоприятной основы. Лучше было бы призвать его из земли, но мы забыли принести цветочный горшок в лабораторию.

— Шикарно, — кратко резюмировал. — Что ты там хотела проверить?

Я присела на корточки и обратилась к собаке:

— Фамильяр, принеси оттуда сумку. Серую такую.

Пёс оглянулся на хозяина. Он вилял хвостом и переминался с лапы на лапу, однако приказ исполнять не спешил.

— Ну и чего сидишь? — отчим отхлебнул кофе. — Принеси ей сумку.

Фамильяр послушно затрусил к столу, где валялись вещи Эда.

— Похоже, он слушает только тебя. Ну, само собой, он же мой фамильяр. Но заметь. Тебя он не слушается, но понимает — я ему твои слова не повторял.

Старая сумка из грубой материи была доставлена мне.

С опаской высунув руки из клетки, я достала из принесённой тары один из амулетов-носителей. Круглая пряжка величиной с монету с лиловым кристаллом в центре. Я нажала на камень. Облако фиолетового дыма выплыло из кристалла, формируя полупрозрачную модель-портрет моей матери. Стройная рослая женщина с каштановыми волосами и ярко-зелёными глазами.

— Фимильяр, ты знаешь эту тётю?

Пёс фыркнул и попытался лизнуть маленькую фигурку, но язык прошёл насквозь, что явно огорчило животное.

— Ну и как ты хочешь проверить, что он знает из моих воспоминаний, если он не говорит? — Эдмунд опустился рядом с ним на колено. — Ты ж не говоришь, пёс?

Фамильяр дёрнул ушами, повернувшись к хозяину.

— Если узнал её, наколдуй то растение, которое она больше всего любит.

Перед псом вырос второй стебель крапивы.

— Он не имеет доступа к моим воспоминаниям, — констатировал Эдмунд.

— Знаешь, учитывая, как тесно крапива связана с тобой, может быть он и прав, — усомнилась я.

— Тогда он назвал бы цветы, которые ей пацаны дарили. Меня она любит меньше, чем своих детей.

От пса разлетелось кольцо белой энергии. Пол зарос травой и разнообразными мелкими цветами, которые можно было найти на городских клумбах.

— Видишь? Это не одно растение, а несколько. А из конкретных растений, она наверняка больше всего любит именно крапиву.

— Ладно, допустим, — моя логика заставила отчима усмехнуться. — Это не лишено смысла, но я имел ввиду другое. В моей картине мира она любит цветы.

Никогда прежде я не видела, чтоб у собаки было снисходительное выражение лица… мне казалось, им не хватает на такое мышц в морде, но, чёрт возьми, именно снисхождение было на морде Фамильяра.

Он хлопнул крыльями по полу уничтожив заросли полевых трав, а вместо них призвав из камня розы.

Когда перед Эдмундом раскрылось больше десятка крупных алых бутонов, между ними резко, как прыщ в важный день, выскочила крапивина.

— А псина-то вредная. Издевается, — прищурился Эдмунд.

Я расхохоталась. Уж не знаю, что насмешило меня больше: выражение лица отчима с его комментарием или то, как они с Фамильяром смотрели друг на друга.

Эдмунд заулыбался вслед за мной.

— Ладно, Фамильяр, принеси мне со стола нож.

Весело подпрыгивая, пёс бросился исполнять поручение. Он попытался один раз взлететь, но плюхнулся на плитку. Подскочил и побежал.

— Думаю, мы можем к нему выйти.

— Я предпочту этого не делать, а ты как хочешь, — вскинув руки, я отобразила на лице выражение, призванное намекнуть отчиму, насколько плохой считаю его идею.

То ли не заметив, то ли проигнорировав намёк, Эдмунд открыл клетку. Как раз в этот момент пёс принёс нож. Пока Эд срезал цветы, Фамильяр крутился у него под ногами, не проявляя признаков агрессии.