Крапивники

— Ну, так носи с собой два. Один для пафоса, один для реальных нужд, — я перекинула весь салат и лаваш в одну руку, ополоснула свободную в воде и, достав собственный платок, протянула Джею. — На. Чистый. Вырезан из рулона дешёвой ткани, много лет валявшегося в куче хламья. Пережил тысячу стирок, пятен, литры соплей, слёз, слюней и крови и стойко перенесёт ещё столько же, как и положено нормальному носовому платку.

В ответ на свою полупассивную агрессию получила взгляд типа «меня достали твои лекции». Тем не менее, ни спорить, ни ворчать Джастин не стал. Взял платок.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Промокнул брюки. Пятно всё равно осталось, но его уже гораздо труднее было заметить. А вот тёмное пятно сырости было очень хорошо видно.

— Всё равно видно! Это всё твой салат.

— Да, я знаю, что это мой салат. Который ты не умеешь правильно есть. Расслабься, никто тебя не убьёт за пятно. Как говорили мои братья, когда их начал ругать совершенно незнакомый дед на улице: «старпёр бормочет — песок с него в носу щекочет».

Джастин хрюкнул, безуспешно стараясь сдержать смех. Быстро сделал серьёзное лицо.

— Старость уважать их не научили?

— Научили. Но если старость ругает чужих детей без повода — это не обязательно. Тем более, что в лицо они ему этого не говорили. Между собой смеялись, когда маме новости рассказывали.

— А потом говоришь, что у меня странная семья.

— Ну, знаешь… у меня они по-хорошему повёрнутые — с ними и поговорить можно и за помощью прийти. А про твоих я пока вообще хорошего не слышала. Только про няню немного.

— Просто я не рассказываю. Как-то к слову не приходится.

— М-да? Можешь сейчас рассказать хоть что-то хорошее о них?

— Ну… — он задумался, почёсывая лоб. — Мы с братьями и сёстрами… очень хорошо друг друга знаем. У нас много вещей было общих — мы научились выстраивать границы и отстаивать их и добиваться своего любой ценой.

— Любой ценой? Ты же имеешь в виду, что иногда это означало не личные границы, а травлю младших и борьбу шантажом, клеветой и угрозами? — предположение основывалось на опыте моих знакомых и поведении братьев.

— Бывало, но потом, когда мы подросли…

— А родители?

— А что родители? Не могли же они уследить за всеми. Иногда вмешивались.

— Иногда. Джей, ещё никто не пытался преподнести мне что-то настолько ужасное, как позитив.

— Ну, хорошо. Под строгими запретами мы объединялись в попытках их обойти. Это сплочает. Ещё сестрой мы часто были в команде для захвата ресурсов в борьбе со старшими. Однажды мы с ней организовали целую операцию по воровству печенья с кухни и подбросу улик брату, который украл у неё заначку из конфет.

— Я даже не знаю, смеяться тут или плакать, — его искренняя улыбка одновременно нравилась и вселяла ужас.

— Да брось, — отмахнулся Джастин. — Тебе этого не понять — ты была единственным ребёнком в семье. Думаю, это ужасно скучно, когда родители целый день только и делают, что бегают вокруг тебя. У тебя не было своего компаньона для преступлений, не было персональных врагов, которые тем не менее всегда будут защищать тебя перед чужаками, не было войны за территорию и ресурсы. Ты всему этому не обучена.

— У меня всего было достаточно, чтобы не сражаться за удовлетворения естественных для ребёнка нужд.

— Да. Братья и сёстры это неоднозначное явление. Они злые, вредные, они доносчики и подлецы, но и я не лучше. И мы все друг друга любим. Это… крысиная стая, которая грызёт сама себя, но чужаков разрывает на части ещё быстрее.

Подумав секунду, с улыбкой пожал плечами:

— Знаешь, может я иногда и хотел бы, чтоб мои родители завели меньше детей, но не хотел бы избавиться ни от одного из тех, с кем рос. Как бы там ни было, эти восемь богомерзких тварей — мои братья и сёстры.

Я отвернулась посмотреть на воду.

— Эм… это… интересное мнение. Я подумаю над этим на досуге, но полагаю, мне действительно этого не понять.

— Я с этого и начал, — засмеялся Джей и потянулся к салату в моей руке. — Дай-ка это сюда. Я не распробовал.

Оторвал кусок лепёшки и переложил на него немного начинки. Отправил в рот.

Задумчиво жуя, смотрела на воду. Я доедала остатки.

— На удивление неплохо.

— Уже жалеешь, что не взял себе? — я ополоснула руки от соуса и вернулась на скамейку.

— Нет, но в следующий раз я рассмотрю возможность съесть такое. Ты утром в воскресенье, кстати, свободна?

— Не хочешь находиться в резиденции, пока готовятся торжество?

— Нет, мадам, что Вы? — с карикатурно вежливым лицом, подсел ко мне. — Вырываю из графика самые ценные минуты, дабы провести их в Вашей компании.

— Ах, как это трогательно, — я изобразила произношение с придыханием, изящно прижимая руку к сердцу. — Конечно же для Вас я брошу все свои планы и составлю Вам компанию в любой день.

— Полагаю, это «Да»?

Я пожала плечами, как бы в безразличии:

— А почему бы и нет? Я пока никуда не собираюсь.

— А когда соберёшься, то бросишь меня? — на лице изобразил драму.