Крапивники

— Столкновение с личем. По словам мистера Солена, использовалась техника поглощения энергии. Поток был слишком мощным и произошёл разрыв пузыря источника. По факту, Ваш студент спас друга, пожертвовав магическими способностями. А тот в свою очередь оказал ему первую помощь и отнёс на базу.

Её вина.

Несомненно, это её вина.

Романтизация службы и «Ты всё делаешь правильно»…

Вот и результат: лежит без магии на кровати, бледный и обессилевший. Растерянно смотрит на неё, не понимая, за что ему выпал такой жребий и как быть теперь.

Чуть не потеряла и его.

И виноваты всего двое: она — Джейн и его невеста — моя мама.

При чём тут мама, если именно она больше всех просила Эда не ехать? Не будь её — он не поехал бы. У него не было иной причины ехать, кроме желания быть для неё идеальным.

Джейн старалась помогать в реабилитации — очень старалась — искала врачей, приходила общаться с Эдом, сходящим с ума от бессилия, скуки и боли.

И вдруг…

Одна ссора с мамой, всё ещё настроенной на свадьбу… и он пропал. Куда-то убежал, оставив смутную записку с объявлением о расставании.

Неделю, месяц, год… он не вернулся, и его перестали ждать.

Мама училась в академии ещё два курса. Всё это время Джейн ненавидела её. Сильнее чем когда-либо ненавидела кого-либо из студентов.

Она не могла завалить её на экзаменах — не того направления у мамы магия, но при встречах… готова была задушить, скажи та хоть что-то против Эда.

Но мама говорила только против самой Джен — злилась на ней за то, что она поддерживала военную службу для Эда. Попадала на больное.

Выпустилась. Но чувство вины вместе с ненавистной ученицей не ушло. А о любимом студенте и дальше не было информации.

Лиловый туман магии отделил этот жизненный период.

В один ничем не примечательный зимний день, старуха собиралась начать занятие, когда в дверь постучали.

В щель между косяком и дверью сунулся длинный нос. Следом светлое вытянутое лицо и облако чёрных кудрей.

— Здравствуйте, можно?

— Эдмунд?

К двадцати одному году снова здоровый, снова улыбчивый. Ещё немного подрос. Принёс небольшой символический букетик.

— Да, это я, — отдал цветы.

— Заметила уже, — приобняв бывшего студента свободной рукой, она искренне улыбалась. — Куда ты пропал-то? Как назад занесло?

Старческая рука, поглаживала мягки чёрные кудри и бледную щёку.

Стоит ли говорить, что студенты стояли с раскрытыми ртами. Могли бы уже и в обмороки попадать, если им не было так любопытно посмотреть на падение образа бесчувственной железиной леди.

— Я сегодня на конференции Королеского Научного выступаю. С докладом по теории снятия печатей с источника.

Студенты хором начали издавать разного рода удивлённые звуки от «А?» до «Фундаментальная болезнь⁈ Сколько этому парню лет?»

— Это правда только теория, — поспешил заверить преподавателя и любопытную молодёжь Эдмунд. — Расчёты и практические исследования ещё предстоят.

— И когда начнётся конференция?

— В двенадцать.

— Не успею… — Джейн нахмурилась. — Мне замену на последние уроки не успеют найти… Эдмунд, ты обязан — обязан! — потом прийти и всё мне рассказать. Понял?

— Да, мадам, — юноша заулыбался. — Как насчёт завтра? Меня выпустят оттуда не раньше восьми вечера.

— Я спать нормально из-за тебя не смогу, — запротестовала старуха.

— А лучше будет, если я завалюсь к вам в десять вечера с рассказом, — Эдмунд рассмеялся. Мягко и тепло, как в те годы, когда с ним всё было в порядке.

— Не хуже уж точно. Ну, ладно, приходи завтра. Устанешь, после конференции.

— Ну, раз не хуже, то ждите, — проигнорировал остальную часть фразы. — Вы домой сегодня или в академии останетесь?

— Домой.

— Понял. Буду.

Оглядев толпу переглядывающейся молодёжи, Эдмунд улыбнулся им:

— Учитесь, шпана. Тогда умрёте не в сырой холодной канаве, а в сухой и чистой. Всем удачи и успехов.

Вскинув руку на прощанье, вышел из кабинета.

Я мельком увидела вечер этого дня.

Услышала секунду разговоров о жизни. О том, что теперь Эдмунд перебрался в Трое-Город — родной город его лучшего друга — и живёт там в руинах старого замка. «Тишина, природа и всё такое… хорошее место. Захолустье душевное.»

Услышала о том, что встретив моего отца перед конференцией, Эд выяснил, что у них с мамой уже есть я. Это сильно по нему ударило, но Эд старался не показывать этого Джейн. Впрочем, она всё прекрасно видела.

Завершился разговор воспоминанием, как старуха бережно укрывает пледом Эда, задремавшего на диване в гостиной. «Не будить же мальчика в самом деле! Он очень устал сегодня».

С тех пор они переписывались.

В двадцать шесть Эдмунд открыл методы снятия печатей с источников, прошёл процедуру и реабилитацию. Разрывы не позволили ему снять печать полностью и вернуть талант в полной мере, но он смог выращивать крапиву и управлять ею и использовать несколько простых заклятий.

Начал работать над разломами.

И вдруг появилась я.

В свои тридцать пять Эд неожиданно для всех привёл меня на регистрацию на экзамены.

Кстати… с пятнадцати я всё же внешне изменилась. Сейчас выгляжу на пятнадцать, а тогда смотрелась на все двенадцать.

И, конечно же, рядом с нами была моя мама!