Крапленая карта мира

Ее произведениями заинтересовались и в Европе. Сначала неохотно, а потом все более живо поступали приглашения из Амстердама, Страсбурга и, наконец, из Парижа. Сандра была на седьмом небе от счастья, когда ее полотна, выставленные в небольшой парижской частной галерее, привлекли внимание пары критиков, которые считались чуть ли не богами на творческом Олимпе. Правда, один из них на следующий день после посещения выставки напечатал разгромную рецензию, а другой, пожав плечами, пробормотал что-то неопределенное, но для начинающего художника, к коим причисляла себя Сандра, это был настоящий успех.

Ее упрекали в том, что она покупает владельцев галерей, критиков и газеты. Сандра только улыбалась. Она не собиралась использовать деньги для достижения признания. Ее превозносили до небес. Сандра только улыбалась. Она не собиралась поддаваться на ложные комплименты. Свобода – вот что она почувствовала, снова вернувшись к живописи. Живопись – это единственное, что связывало ее с прошлой жизнью. Рисовать любила Сандра Томински, а не Ванесса Стефенсон.

Ее очередная выставка прошла в Марселе. Южный порт, да еще в мае, с цветущими деревьями и теплым средиземноморским бризом, сразу очаровал Сандру. Ее картины выставлялись в старинном замке. Темные каменные стены, хранители безумств Средневековья, и ее авангардистские полотна составляли незабываемое зрелище.

Внимание Сандры привлек один необычный посетитель, высокий, с тонким аристократическим лицом и небольшими залысинами, одетый во все черное. Он подолгу застывал перед каждой картиной. Обычно посетители выставки, обходя с бокалом шампанского весь зал, выбирали особо понравившееся полотно и созерцали именно его.

Сандра подошла к незнакомцу. Тот, заметив ее, произнес:

– Мадемуазель, позвольте выразить вам свое искреннее восхищение. Я немного разбираюсь в искусстве. Ваши картины просто великолепны. В особенности эта.

Он указал на любимое полотно Сандры. «Душа». Она редко выставляла его. Для Сандры эта картина была чем-то большим, нежели просто холстом, покрытым слоем краски.

– Это полотно внушает мне страх, – произнес незнакомец. – Темно-красный фон, похожий на загустевшую кровь, и черные круги. Страх и одновременно умиротворение. Не правда ли, странно?

Сандра с удивлением взглянула на посетителя. Она именно так представляла себе впечатление, которое должна производить эта картина.

– Разрешите представиться, – мягким голосом с легким акцентом произнес незнакомец. – Клод-Ноэль.

– Вы француз? – задала вопрос Сандра.

– О нет, – покачал тот головой. – Я, можно сказать, космополит.

Сандра не успела поинтересоваться у Клода-Ноэля, что это значит, так как прибыл мэр Марселя, пришлось уделить ему особое внимание. Полчаса спустя, когда делегация отбыла восвояси, Сандра попыталась найти Клода-Ноэля. Тщетно. Его нигде не было. Он был первый человек, привлекший внимание Сандры. После истории с Томом она решила, что отсутствие спутника жизни – не самый плохой вариант. По крайней мере, в ближайшее время она не собиралась снова заводить друга.

Сандра вернулась в Америку. Из Бостона, который она считала слишком чопорным и консервативным, Сандра переехала в Нью-Йорк. У нее была огромная квартира в одном из высотных зданий. Сандра превратила ее в мастерскую.

Цветы начали приходить в тот же день, когда она вернулась в Нью-Йорк. Изысканные орхидеи, каждый раз новая. Их доставляли ровно в семь вечера. Сандра вначале не придавала значения происходящему, думая, что это очередной поклонник ее таланта. Никаких записок или сопроводительного письма. Однако когда пошла третья неделя с того момента, как стали ежедневно доставлять изысканные орхидеи, Сандру разобрало любопытство. Она попыталась узнать что-либо у посыльных, но те, даже получив вознаграждение, не могли ей помочь. Она обратилась в рассылочную фирму, но и там ее ожидало фиаско. Никто и ничего не мог сказать о человеке, который посылал ей цветы. Он приходил каждый день, оставлял орхидеи – и исчезал.

В тот день исполнился ровно месяц с того момента, как она получила первые цветы. Сандра решила все-таки выяснить, кто так упорно посылает ей орхидеи. Она знала, что загадочный человек появляется около шести вечера. Оставалось одно – выследить его. Это оказалось несложно. Господин мизантропического вида с бакенбардами, не говоря ни слова, положил на прилавок новую коробочку с темно-красной орхидеей и визитную карточку с адресом нью-йоркской квартиры Сандры. Она проследовала за ним на улицу. Господин был в черном плаще и с тростью. Его ждало такси. Не успела Сандра оглянуться, как он нырнул в салон и желтая машина затерялась в сотнях ей подобных на оживленном перекрестке. Сандра пыталась поймать другое такси, но авто с незнакомцем уже скрылось.

Она запомнила номер и сумела отыскать водителя. Мрачный итальянец, жующий пиццу, вспомнил странного пассажира.

– Неразговорчивый тип, кажется, он иностранец, почти не говорит по-английски, – сказал он, получив от Сандры зеленую бумажку. – Я привез его обратно туда, где и взял. Отель «Вальдорф Астория».