Краплёная

Помедлив, девочка протянула ручку. Катя вложила конфету в ее пухлую ладошку.

– Тебя Татой зовут?

– Ага. А тебя?

– А меня Катей. Давай с тобой дружить.

– Давай. А как?

– Потом скажу. Не скучай.

Потрепав ее по нежным, как шелк волосам, Катя вернулась в коридор, опередив воспитательницу, направившуюся было к ней. А потом терпеливо и смирно сидела на указанном нянечкой кресле в ожидании хозяйки детского сада.

Наконец, та показалась в конце коридора. Катя сразу признала ее по деловой походке и особому выражению лица, свойственному женщинам, обладающим властью над себе подобными.

– Вы ко мне? – отпирая дверь кабинета, спросила она Катю, даже не взглянув на нее. И, поскольку не сомневалась в ответе, добавила небрежно: – Можете зайти.

Катя старалась держаться скромно, но с достоинством. Хозяйка детского сада неторопливо сняла темно-вишневый жакет и аккуратно повесила его на распялку, пригладила перед небольшим настенным зеркалом волосы, села за свой письменный стол, бегло проглядев оставленные на нем бумаги, и только после этого подняла, наконец, глаза на посетительницу:

«На свое счастье, дорогуша, ты пока еще не знаешь, с кем свела тебя судьба, – думала Катя, наблюдая за ней. – Но если ты – на свое несчастье – возьмешь меня, я сумею расквитаться с тобой за оказанный прием и хамское верхоглядство.»

– Я вся внимание.

– Ирина Петровна, – заговорила Катя проникновенно, – меня зовут Екатерина Погодина. Я ищу работу…

– Разве я давала объявление? – резко перебила ее та.

– Я только что вернулась из Парижа и не успела еще ознакомиться с новыми московскими правилами приема на работу.

– Из Парижа? А что вы делали в Париже?

– Долгая история. Но, если не утомлю вас, вкратце расскажу. Я окончила МГУ, факультет французского языка, и уехала на стажировку во Францию. Там вышла замуж за француза. А год спустя мы развелись, и вот я снова здесь. Моя личная жизнь не сложилась, но зато французский стал для меня родным языком. После русского, разумеется. Вот, в принципе, и всё. И теперь я ищу работу.

– Да, но почему вы решили искать ее именно у меня?

– Я понимаю, что вы хотите этим сказать. Конечно, детский сад не мой уровень. Я сняла здесь поблизости однокомнатную квартиру. Свою, в центре Москвы, мне пришлось сдать в наем. Моя новая соседка очень хвалила вас, как знающего, преданного своему делу и вверенным вам детям человека. И я подумала, что вас может заинтересовать перспектива давать малышам французское воспитание, как это было принято в свое время в среде русской аристократии. Это существенно подняло бы рейтинг вашего заведения, изменив родительский контингент. Вы не согласны со мной?

Ирина Петровна хотела что-то возразить, Катя не дала ей возможности открыть рот:

– Прошу вас, не отказывайте мне! – с трагическим видом воскликнула она, подаваясь вперед. – Мое положение сейчас таково, что не приходится выбирать. Если вам не нужна учительница французского, я согласилась бы на любую работу. Я очень люблю детей и умею с ними ладить.

Хозяйка в раздумье глядела на молоденькую, «фирменно» одетую посетительницу, анализируя и оценивая ее предложение, которое казалось ей более чем заманчивым. Было, конечно, существенное «но». Особа не имела рекомендаций, явившись, так сказать, с улицы, что было явным нарушением всех правил и стандартов.

– Не скрою, в вашем предложении что-то есть, – наконец сказала она. – Но, согласитесь, такие дела так – с наскоку, не делаются. Я должна подумать, кое с кем проконсультироваться. Наконец, я должна ознакомиться с вашими документами. Насколько я понимаю, рекомендаций у вас нет.

– Если бы они у меня были, я пошла бы сразу в колледж или частный лицей, а не в детский сад. А диплом и паспорт с московской пропиской я готова предоставить вам в любое, удобное для вас время.

– Хорошо, Екатерина…

– Можно просто Катя.

– Хорошо, Катя. Заходите на следующей неделе. Скажем, во вторник, с утра. Я посмотрю, что можно будет для вас сделать.

Направляясь к выходу, Катя замедлила шаг перед комнатой игр, отыскала взглядом шоферскую дочку. Та сидела на полу, широко раскинув затянутые в грубые колготки ножки, и мусолила «Сникерс». Ее взгляд мгновенно прилип к благодетельнице. Катя помахала ей рукой, послав воздушный поцелуй.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Вернувшись домой, она решила повторить недавно выброшенный в ведро завтрак и снова приготовила себе яичницу с черным хлебом и колбасой. Поставила на стол эдемский сыр, вологодское масло, красную икру. С жадностью набросившись на еду, Катя не оставила на столе ни крошки. Приятная ленивая сытость разлилась по телу. И никакой тебе тошноты. Снова можно почувствовать себя человеком. Или хищником.

Катя взглянула на часы: начало двенадцатого. Ночным бабочкам пора бы уже пробудиться. Она отыскала в записной книжке нужный номер и позвонила. Телефон долго не брали. Наконец, недовольный голос сонно промяукал:

– Слушаю. Говорите.

– Так ты, подруга, свою молодость проспишь.

– Ка-атя! – сразу узнала Рыжая. – Неужто ты? А я решила, что ты меня совсем забыла.

– Меня очень долго не было в Москве.

– И где же ты была, ежели не секрет?