Красавчик Ричи (СИ)

Тем временем, час собеседования неумолимо приближался, и в конце концов настал. Несмотря на дрожащие колени, я собрала всю браваду и весь запас крутизны, которыми располагала (а это было не очень много, сами понимаете). Я изо всех сил старалась держаться уверенно и не казаться наивной клушей, коей по сей день являюсь.

— Что это за имя у тебя такое, Каролина?

Менеджер-по-набору-юных-дарований эмоционально взмахнул руками:

— А песни какие-то пресные!

Я выбрала привлекательную печенюшку с подноса и затолкала её в рот:

— Какой-то ты нелюбезный.

Просто-Менеджер окинул меня оценивающим взглядом и приподнял бровь. Я уж было подумала, что зарвалась и надо бы смягчить это как-то, но он ответил:

— Мы собираемся вложить в тебя круглую сумму, девочка. Уж прости, что не любезничаем.

Вздохнув с облегчением, я закатила глаза.

— И что не так с моими песнями?

Дилан, который важный и в костюме, горестно вздохнул. Чарли поддержал. Вообще-то, они оба были важные и в костюмах, но Чарли, впоследствии менеджер “Clockwork Hearts”, только хотел таковым казаться.

— Нет, я просто в восторге от твоей песни. Танцы на столах, модницы, запоминающийся мотив — всё это прекрасно. Но звучит она отвратно. Как и остальные.

Мы втроём сидели в крутонавороченной стеклянной переговорной и уже битый час обсуждали наш пробный контракт, песни, стиль и прочее. Ведь моя группа должна была стать брендом, а я — его лицом. Мы должны были продаваться и окупать затраты, иначе контракт пришлось бы расторгнуть. Но я и так это всё понимала. Я отставила стакан с молоком в сторону:

— Песни мы, разумеется, будем переписывать — они записывались в подвале моего дома без какой-либо студийной аппаратуры. Что ещё? Давайте уже перестанем ходить вокруг да около и быстро всё решим — у меня уже зад болит сидеть. И курить хочется.

Они переглянулись. Чарли сказал:

— Этот контракт, возможно, самое важное, что может произойти с тобой и твоей группой, ты хоть понимаешь это?

Я усмехнулась:

— Понимаю ли я? О, поверь, ещё как понимаю! Я разослала эту демку на двадцать семь лейблов. Двадцать. Семь. Мне ответили с пяти. — Ну да, приврала немного, что с того? В конце концов, я хотела этот контракт и этот лейбл, чёрт бы его драл!  Сделав серьёзное лицо, я продолжила:

— Но я ждала ответа от вас, ребята. Ты спрашиваешь, понимаю ли я, сколько всего придется изменить? Разумеется. И я готова. Мы будем меняться, совершенствоваться и расти вместе с вами. — Сделав драматичную паузу я всё силилась выжать из себя ещё хоть какое-то подходящее клише, но так ни одного и не вспомнила. Уронив руки на стол, я закатила глаза и простодушно улыбнулась:

— Только объясните мне, наконец, какого хрена я должна для этого сделать!

Ещё час спустя мы, наконец, пришли к взаимовыгодному соглашению. Мой экземпляр контракта был весь исчеркан правками и дополнительными пунктами. То же самое я видела в контракте Дилана. Мы улыбнулись друг другу и встали.

— Ты, вполне вероятно, станешь известной, малышка. Надеюсь, ты готова.

Я пожала плечами:

— Надеюсь.

Мы пожали друг другу руки и он сказал, что как только мои ребята будут готовы, мы должны будем все вместе приехать в офис и подписать новый, дополненный контракт.

Едва закрыв дверь переговорной, я подпрыгнула и радостно завопила. А потом вспомнила, что она стеклянная. Обернувшись, и на всякий случай одернув футболку, я бесстрастно кивнула Дилану и Чарли, которые сидели с каменными лицами. Но стоило мне отвернуться, как они громко рассмеялись. И мне совершенно не было обидно, ведь я знала: эти люди приняли меня. Чем дальше я уходила по коридору, тем шире улыбалась.

Автобус, точнее, то, что мы привыкли называть автобусом, подпрыгнул на ухабе, и я проснулась, чувствительно приложившись затылком о металлическую стенку, обитую войлоком. За окном только-только забрезжил рассвет и небо на горизонте было розовым с резким, некрасивым переходом в грязно-синий. С добрым утром, чёрт бы его побрал. Справа завозился Кэш и, сонно ругнувшись, снова отключился. Железная психика у чувака. Я вот, к примеру, точно знала, что больше не засну. Выглянув из-за перегородки, я спросила Ская:

— Хочешь сменю?