Красавчик Саша

Алекс от всего отперся, заявил, что не имеет ровным счетом никаких отношений с графом де ля Рокком, обозвал Анри Вуа наглым лжецом и обещал при первом же удобном случае прибить мерзавца.

Выйдя от «Фукьеца», Кьяпп тут же навел справки, и оказалось, что Стависский таки был прав — Вуа действительно все выдумал. Более того, граф Жан-Франсуа де ля Рокк прямо заявил, что имя префекта вообще не было упомянуто на ужине у барона Гольдвассера.

Вконец разъяренный Кьяпп опять вызвал к себе Анри Вуа.

Однако тот не растерялся и не моргнув глазом отвертелся:

— Господин префект, но вы же непременно хотели сведений о том, что говорит Стависский в обществе и, в частности, о вас. Девицы молчат, вот и пришлось мне придумывать.

— Все корсиканцы — отъявленные нахалы и хамы! — прокричал Кьяпп про земляков в лице Вуа, а заодно и про себя, — и выгнал Анри прочь.

А Стависский и в самом деле рассказал, что префект Парижа находится у него на содержании. Но только не главарю фашистских молодчиков графу Жану-Франсуа де ля Рокку, а госпоже прокурорше мадам Прессар. Та, садистски ухмыляясь, самолично доложила потом обо всем префекту Кьяппу (тут, видимо, немалую роль сыграло то обстоятельство, что генеральный прокурор находился в постоянной — не на жизнь, а на смерть — вражде с префектурой Парижа).

Так что в общем-то Вуа не так уж и не прав оказался, к моему величайшему сожалению. Да, он не все мог видеть и слышать, этот сутенер и ищейка, но о многом мог догадываться, благодаря своему солидному опыту да ораве шлюх, что рабски пахали на него, так же как и он сам — на префекта.

В нашей истории этот грязный, отвратительный тип Вуа, увы, еще, видимо, появится, и причем в один из самых ответственных моментов — под самый финал хроники, дабы выполнить страшную свою работу. Причем не один, а с одной из своих многочисленных потаскушек.

Впрочем, на настоящий момент об Анри Вуа я имею сведений намного меньше, чем мне хотелось бы. Но надеюсь, ситуация рано или поздно изменится, и удастся все же что-нибудь интересненькое разузнать об этой мерзкой личности.

Однако не будем забегать вперед. Всему — свой час. А с Анри Вуа пока что на время распростимся. Займемся «красавчиком Сашей» — главным героем настоящей хроники.

2

Май

ПАРИЖ

Стависский и Гольдвассер

Ужин близился к завершению — настал черед кофе, ликеров и сигар.

— Что наш Кьяпп? Не думаете ли вы, милый друг Саша, что он становится все более и более опасен? — вопросил Гольдвассер.

— А разве что-нибудь случилось, барон? — спросил Стависский.

— Да нет, — отвечал Гольдвассер. — Но ведь министры у нас сменяются чуть ли не каждую неделю. Из-за этой чехарды префект Кьяпп, увы, приобретает все более власти, а ведь за ним стоят ультраправые громилы.

— О, не беспокойтесь, барон — со смехом заверил Алекс. — Кьяпп ведь у меня на содержании, и он никогда не посмеет сделать того, чего я не хочу. И потом я знаю о нем как никто и могу в любой момент уничтожить окончательно его общественную репутацию. Нет, нет, рыпаться он не будет, ибо слишком уж зависим.

— Ну а вы разве, в свою очередь, не зависите от него? — спросил Гольдвассер, хитро прищурившись.

— Самую малость, барон. Самую малость, — отвечал уверенно Стависский.

Гольдвассер вздохнул и только сказал:

— Молодой человек, он — крайне амбициозен, и при этом дурак и подлец. Умоляю: будьте осторожны!

— Барон, да я знаю, как с ним справиться, — засмеялся Стависский и самым элегантнейшим образом вытащил из кармана пачку чеков.

Но барон Гольдвассер, как видно, все еще продолжал беспокоиться или весьма умело изображал тревогу на своем лице, высушенном временем:

— Хорошо, а разве не Кьяпп и его люди стоят на страже вашего грандиозного строительного проекта?! Допусти префект хоть малейшую утечку тайной информации, и все великолепное здание, гениально спроектированное вами, рухнет. Так что не шутите с Кьяппом, милый мой Алекс.

— Барон, — заговорил Стависский уже вполне серьезно, — понятно, что этот мерзавец способен на всё, что он следит за мной. Но и я слежу за ним. Уверяю, для беспокойства нет никаких оснований: ведь я пою и кормлю его — с какой стати ему подрубать сук, на котором он сидит?! И потом, должен же он иметь хоть тень признательности ко мне?.

Да, при всей своей гениальной проницательности Саша был неисправимый романтик. Романтик самой что ни на есть не романтической эпохи — эпохи распада.

3

16 сентября

СКАНДАЛ В «ИМПЕРИАЛЕ»

На форуме роялистской прессы, состоявшемся 16 сентября в зале приемов клуба «Империал», председатель лиги «Огненные кресты» граф Жан-Франсуа де ля Рокк (как повелось, «полковник») выступил с заявлением, наделавшим чрезвычайно много шума.

Можно даже сказать, что вышел самый настоящий скандал и, пожалуй, большой скандал, имевший свои довольно печальные последствия.

Граф де ля Рокк в своей речи заявил следующее (я там присутствовал и записал все слово в слово):