Красавица

– Странно, что розы никогда не теряют своих лепестков, даже от ветра, – прошептала Грейс, и они с Хоуп посмотрели на вазу на столе, в которой стояло полдюжины желтых, красных и белых цветков.

– Или что они никогда не растут поверх окна, – добавила Хоуп. – Их ведь не подрезают, верно?

Грейс покачала головой. Жэр перевел на нее взгляд.

– Подрезают? – спросил он.

– Розы. Розы Красавицы, – ответила Грейс. – Их никогда не подрезали. И они не страдают от гроз, которые срывают крыши с домов на многие мили вокруг.

– А когда их срезаешь, то они стоят ровно месяц, выглядя свежими, а потом за одну ночь увядают, – продолжила Хоуп.

Жэр улыбнулся и пожал плечами.

– Хороший знак, вы так не думаете? Что цветы такие красивые и прочее? Интересно, будут ли они цвести зимой? В деревне начнут болтать.

– Думаю, они будут цвести всегда, – отозвался Отец. – Летом и зимой.

Жэр посмотрел на него.

– Она приснилась вам прошлой ночью?

– Да. – Отец помолчал. – Она ехала в замок верхом на Великодушном. Одетая в длинную синюю амазонку и плащ, который развевался за ней. Она кому-то помахала – я не смог его увидеть. И она выглядела счастливой.

Он покачал головой.

– Я часто вижу ее во сне, вы знаете. И я заметил, ох, совсем недавно мне стало ясно, что она изменилась. И все еще меняется. Сначала я подумал, что начал ее забывать и огорчился. Но это не то. Она меняется. Мои сны реальны, как и прежде, но Красавица, которую вижу я, совсем другая.

– Какая? – спросила Грейс.

– Не знаю. Хотел бы тебе ответить. Хотел бы знать, откуда появляются сны – и вещие ли они.

– Думаю, что да, – заметила Хоуп. – Уверена, что так. Это как розы – они успокаивают нас.

Отец улыбнулся.

– И я так считаю.

А затем Мерси произнесла ясным тонким голоском:

– Когда Красавица вернется домой?

Ее слова словно кинули камень, потревоживший спокойную гладь пруда, в который я глядела: на мгновение я увидела выражения удивления, изумления и страха на лицах моей семьи, а потом картинка исчезла и мой сон прервался вместе с ней.

Первым, о чем я подумала после пробуждения, было: я и правда одевала вчера синюю амазонку, видела Чудовище и махала ему рукой, пока мой конь галопом направлялся обратно к замку.

Сквозь мое окно виднелся бледновато-прозрачный рассвет. Гроза ушла и небо стало безоблачно голубым. Я чувствовала себя усталой: поклевала носом над чашкой и медленно прошла вниз, чтобы выйти в сад.

– Доброе утро, Красавица, – сказало Чудовище.

– Доброе утро, – я повернулась и зевнула. – Извини. Из-за грозы я почти всю ночь не спала.

Уставшая, я не заметила, как добавила:

– А еще мне приснился очень грустный сон прямо перед тем, как я проснулась.

Я вновь зевнула и только потом поняла, что сказала.

– Что это был за сон? – спросил он.

– Неважно, – пробормотала я.

Мы шли по направлению к конюшне, пока говорили, и я прошла в стойло, чтобы выпустить Великодушного. Тот поспешил к двери, навострил уши при виде Чудовища, и побрел прочь в поисках травы. Поля все еще были сырыми от вчерашнего дождя; на мне были ботинки, но подол амазонки быстро промок.

– Тебе приснилась семья? – спросило Чудовище после нескольких минут молчания.

Я уже открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Кивнув, я уставилась в землю и пнула маргаритку. Цветок стряхнул с себя капли дождя, которые засияли от лучей солнца словно нимб.

– Ты читаешь мои мысли? – поинтересовалась я.

– Нет, – ответило Чудовище. – Но в этом случае твое лицо говорит за тебя.

– Мне часто они снятся, – открылась ему я. – Но в этот раз все было по-другому. Я будто наблюдала за ними, словно они находились в комнате – или я, только они меня не видели. Я смотрела на сучки на древесине стола – не потому что помнила их, а потому что видела. У Жэра был перебинтован большой палец. Я узнала рубашку на Отце, но на ней была новая заплатка. Я их видела.

Чудовище кивнуло.

– И слышала?

– Да, – медленно произнесла я. – Они… они говорили обо мне. И о розах. Мой отец сказал, что я ему снилась – ехала верхом в замок, одетая в синюю амазонку, и выглядела счастливой. Он сказал, что ему хотелось бы знать, сон ли это; а Хоуп ответила, что уверена – сон вещий, и он (а еще розы) дан для успокоения.

– Она права, – ответил он.

– Откуда ты знаешь? – спросила я.

– Розы от меня, – ответило Чудовище. – И я посылал сны.

Я уставилась на него.

– Он видит сны о тебе почти каждую ночь и рассказывает семье об этом на следующий день. Думаю, это их действительно успокаивает. Я был осторожен и не показывал себя.

– Откуда ты это знаешь? Ты можешь их видеть? – я все еще смотрела на него.

Он отвел взгляд.

– Да, могу.

– А можно мне?

Он печально взглянул на меня.

– Я покажу тебе, если ты этого хочешь.

– Пожалуйста, – попросила я. – О, прошу, покажи мне.