Красавица

Поняла, кого она мне напоминает, подумала я сквозь сон. Мою первую гувернантку, мисс Диксон, которая показывала мне буквы и научила различать разные страны на глобусе еще до того, как я стала понимать надписи, и первой потерпела неудачу в попытках заставить меня сделать хотя бы один ровный стежок. Благодаря неведомому голосу она встала передо мной будто наяву — милая, добрая, рассудительная мисс Диксон, которая не любила сказки, на дух не выносила колдуний и считала, что слухи о способностях чародеев сильно преувеличены. Однажды, выговаривая мне за любимую игру в драконов, состоявшую в основном из лазанья по деревьям, она в сердцах заявила, что драконы были толстые и неподъемные, а значит, от земли почти не отрывались, даром что крылатые. Менее всего я ожидала встретить столь рациональный ум в заколдованном замке.

— Знаю, знаю… Оно и к лучшему, что не слышит. Если б слышала, мы бы проболтались как пить дать. И тогда все, прощай последняя надежда… Спокойной ночи, крошка! От «спокойной ночи» худого не сделается, — поспешил оправдаться голос. — А она вдруг да почувствует что.

— Может быть, — согласился первый голос. — Спокойной ночи, дитя мое, спи сладко!

«Но ведь я вас слышу, — силилась откликнуться я. — Расскажите, что я должна понять? Что невозможно? Какая последняя надежда?» Однако язык не повиновался мне, и от усилий я вдруг проснулась. В высокое окно заглядывала половинка луны, просвечивая через оборки полога и набрасывая на постель ажурное серебристое покрывало. Я лежала, глядя на ее безмятежный белый лик в окружении созвездий, пока не забылась сном.

ГЛАВА 3

Весна неспешно перетекала в лето. Я уже не брала с собой плащ на дальние дневные выездки, а ромашки на лугах выросли Доброхоту по колено. Я закончила перечитывать «Илиаду» и приступила к «Одиссее». Гомер мне по-прежнему нравился, а вот Цицерона, начатого как-то в порыве самобичевания, я так и не полюбила. Зато «Вакханок» и «Медею», кажется, наизусть выучила после бесчисленных перечитываний. Заново отыскав дорогу в огромную библиотеку за портретной галереей, я воспользовалась советом Чудища и прочла Браунинга — стихи мне в целом понравились, хотя кое-где и встречались непонятные места. Расхрабрившись, я начала было «Приключения Шерлока Холмса», но завязла на первых же страницах. Однако потом мне совершенно случайно (кажется) подвернулась целая полка удивительных повестей и стихотворений сэра Вальтера Скотта, а еще «Король былого и грядущего»,[1] которую я перечитала дважды, хотя Мэлори мне по-прежнему нравился больше. Портретную галерею я обходила стороной. Замок, по обыкновению подлаживаясь под мои невысказанные желания, пристроил библиотеку буквально в двух шагах, отделив ее от спальни коротеньким коридором и одним лестничным пролетом.

С того дня, как я познакомила Чудище и Доброхота, хозяин замка время от времени присоединялся к нашим утренним прогулкам. Доброхот сперва сторожился, хотя норова больше не показывал, а через несколько недель уже шел рядом с Чудищем почти так же спокойно, как и я. Я стала отпускать своего великана без недоуздка, как дома, но заметила, что конь всегда пристраивается с моей стороны, не подходя к Чудищу вплотную, и тот его тоже никогда не касается.

Иногда хозяин замка находил меня в библиотеке, где, забравшись с ногами в большое «ушастое» кресло, я наслаждалась «Ламмермурской невестой» или «Кольцом и книгой». Однажды, застав меня глупо улыбающейся над поэмой «Как привезли добрую весть из Гента в Ахен», он попросил почитать вслух. Я помедлила в нерешительности. Мое любимое кресло услужливо расположилось у самого окна, и я сидела, опираясь одной рукой на резной подоконник. Чудище отвернулось, чтобы подозвать еще одно кресло, которое не замедлило явиться (вместе с пуфиком на четырех кривых бульдожьих лапах из слоновой кости). Устроившись, он посмотрел на меня выжидающе, не оставляя мне места для тревоги и сомнений, поэтому я просто взяла и начала читать.

— Теперь твоя очередь, — сказала я через некоторое время, передавая ему книгу.

Он подержал ее на ладони, как бабочку, а потом откинулся в кресле и — довольно ловко, надо отметить, — перелистав страницы, рассмешил меня своим выразительным чтением «Монолога в испанской обители». Тогда я еще не знала, что отсюда возьмет начало традиция и с тех пор мы почти каждый день будем читать друг другу вслух. Когда на очередной главе «Холодного дома» он вдруг не пришел, я очень огорчилась, за что не преминула его пожурить во время вечерней прогулки.

— Хорошо, больше не буду пропускать, — пообещал он, явно польщенный.