Красавица

Бастьян уставился на нее с непониманием, на его лице появилось странное разочарование. Всего на секунду, но так, точно холодная рука вины схватила Селину за горло, мешая ей сглатывать. Точно ее подсознание было уверено, что она каким-то образом несправедливо себя повела по отношению к Бастьяну. Но разве такое возможно? Молодой человек вроде него не станет переживать о том, что подумала о нем какая-то девчонка, которую он только что повстречал. Он сам это сказал: он будет последним, кто станет пытаться ее переубедить.

Конечно же, Бастьян тоже сделал шаг назад. Расправил плечи, и его нахмуренные брови скрыли его взгляд, а тень снова упала ему на лицо.

И еще раз грудь Селины кольнуло чувство вины. Она тут же отогнала его прочь. Если Бастьян не считает необходимым объяснять свои поступки, почему должна она? Да и кроме того, негоже ей было наслаждаться его обществом, учитывая его поведение ранее этим вечером.

Они словно два поезда, направленные по курсу столкновения. Для всех будет лучше, если они не станут сближаться.

По крайней мере, таким образом они смогут избежать столкновения вовсе.

Одетта подошла к ним, держа руки в карманах своих брюк, прядь волос выбилась из ее прически и упала на лицо.

– О, ну и приключение же мы пережили. Никогда бы не подумала, что вуаль – такая упрямая ткань. – Она вопросительно изогнула брови: – Что мы пропустили?

Селина приподняла плечо, точно скучала.

– Я лишь пересказала месье Сен-Жермену наши неприятные чувства от первой встречи. – Она вздернула подбородок. – А точнее, от выраженной им неподобающей жестокости.

Бастьян ничего не сказал, поджав губы. Селина чувствовала тяжесть его взгляда, как металл в его глазах становится холоднее с каждой секундой.

– Жестокости? – Взгляд Одетты переместился с Селины на Бастьяна и обратно. – Qu’est-ce que tu as fait?[68] – обвиняюще спросила она, ее милое личико помрачнело, а ладони сложились в кулаки, и кожа на них стала похожа на отполированный белый мрамор. – Сделай мне одолжение и не разрушай мою дружбу, по крайней мере, до того, как я успела ею обзавестись, s’il te plait[69]. – Тяжело дыша, Одетта вытащила лакированный веер из своего пышного рукава и распахнула его.

Бастьян колебался короткое мгновение. Затем в уголках его губ мелькнуло веселье.

– Жестокость в ответ на жестокость – это и есть одолжение, ma souris[70]. И, может, в поиски подходящих для себя друзей тебе следует выбирать менее безвкусных персон.

Веер Одетты захлопнулся.

– Ты не посмел.

Он выгнул бровь, взглянув на нее, но ничего не ответил.

– Ах ты демон, – сказала Одетта. – Я предупреждала тебя, говорила не вмешиваться в мои дела с Левеком. Что ты натворил? – она огляделась по сторонам. – Хотя неважно. Конечно, ты мне не расскажешь. Я просто спрошу у Арджуна.

– Des questions, des questions[71]. – Бастьян вытянул руку. – Qui a le temps pour ces choses?[72] – и одарил ее своей дьявольской улыбкой.

– Тебе придется найти время, – Одетта презрительно шмыгнула носом. – И я бы не стала гордиться этой ужасной шуткой на твоем месте.

– Некоторые находят меня невероятно умным.

– Grâce а Dieu[73], я не из числа этих людей, – возразила Одетта, – ибо мне не нужны твои золотые запонки… или же твое обаятельное личико.

Селина тихо рассмеялась.

– И каждый вольно тратит свой досуг[74].

Бастьян повернулся к ней, на его лице не отразилось ни единой эмоции. Медленно кивнул.

– И каждая цитирует Шекспира, когда ей нечего больше сказать.

Щеки Селины вспыхнули. Смущение разгорелось внутри ее, когда Пиппа взяла ее за руку, пытаясь утихомирить.

Стиснув зубы, Селина повернулась к Одетте.

– Простите, но у нас не так много времени. Мы можем пойти куда-нибудь, чтобы закончить снятие мерок? – Она сделала паузу, голос отражал ее негодование. – Куда-нибудь, где нет нежелательных глаз?

Одетта резко выдохнула, сердито покосившись на Бастьяна, на миг раскрыв рот, прежде чем заговорить. Селина ожидала, что она снова начнет ругать Бастьяна, прямо как старшая сестра или тетушка. Однако Одетта просто кивнула.

– Есть одна комната, за умывальней.

Бросив последний испепеляющий взгляд на Бастьяна, Одетта повела их к одной из двух дверей на другом конце зала, в самом отдаленном углу. Между дверями располагался деревянный буфет, украшенный белой скатертью с орнаментом. Там стояли статуи, похожие на апостола Петра и Деву Марию, расписанные яркими красками. А еще лежал короткий кинжал. Рядом полукругом стояли фигурки с черепами вместо лиц и маленькие куклы из костей и соломы. Повсюду лежали бусины, сушеные фрукты и орехи, а также капли засохшего воска.

Селине все это показалось отдаленно знакомым. Аромат ладана и ароматизированных свечей ударил ей в нос, заставляя воспоминания всплывать на поверхность. Низенький столик, украшенный подобным образом, запахи фруктов и мирры, наполняющие воздух.