Красавица для Медведя

Когда мне исполнилось семнадцать, я с радостью сбежал из общины и надеялся, что не вернусь туда в ближайшие лет двадцать, а то и тридцать. Отец был здоров и мог править еще долго, и я рассчитывал, что успею пожить обычной жизнью. И вот теперь предстоит возвращение. И ладно бы, одному, но с Дашей… Как примут ее мои соплеменники? Как примут меня? Хотелось бы думать, что сносно, но интуиция подсказывала, что без проблем не обойтись. Альфе нужна крепкая самка для продолжения рода и для помощи в управлении кланом. Это знают все. Сможет ли Даша завоевать доверие общины? Справится ли с провокациями и испытаниями, которые обязательно будут устраивать беры?

Чем больше я думал об этом, тем отчетливее понимал, что поединок ничего не решит. Вернее, он позволит мне возглавить клан, но не избавит от последующих проблем с Германом и с его людьми. Да и с преданными дяде членами клана. Нужно что-то другое. Что-то, что позволит раз и навсегда сломить сопротивление недовольных и поможет удержать власть в клане.

Я прислушался к бурому. Он знал мои мысли и впервые не пытался противиться тому, к чему я его подталкивал. И это внушало надежду.

– Справишься? – спросил зверя.

Тот ненадолго задумался, а потом раздался согласный рев. Что ж, похоже, доверие между нами потихоньку восстанавливается, осталось только проверить, как надолго хватит благоразумия бурого, и насколько тот силен.

Я бросил взгляд за окно. Луна пряталась за тучами, на улице было тихо, как и в доме. Герман давно уже поднялся в спальню, его верные псы дежурят у ее дверей. Если выйти из дома, никто не заметит.

Зверь снова согласно рыкнул, и я поднялся с кресла. Что ж, пришло время узнать, насколько легко он готов отдать мне власть.

Даша

Переезд произошел так быстро, что мы с мамой даже опомниться не успели. Папа, торопясь реабилитироваться и поскорее вернуться к нашей прежней жизни, взял отпуск и развернул такую бурную деятельность, что уже на следующий день воссоединившаяся семья переехала в новую квартиру. И сейчас я бродила по своей комнате и пыталась привыкнуть к ее огромным размерам и виду из окна. А он был весьма неплох – дом стоял на набережной, и перед моими глазами открывались пологие берега Кубани и кудрявая зелень растущих у воды деревьев.

Квартира тоже была не чета прежней. Раньше мы жили в стандартной трешке, а эта оказалась четырехкомнатной, со встроенной мебелью и гардеробными, с навороченной ванной и панорамными окнами в гостиной и столовой и с большой удобной кухней. Спрашивается, и почему мы не переехали раньше? Получается, папенька не хотел тратить на нас деньги? Этой своей свиристелке сразу домину купил, а для мамы только сейчас расстарался.

Я никак не могла избавиться от обиды, хоть и пыталась заставить себя радоваться жизни. Главное, что мама счастлива. Чтобы увидеть ее такой помолодевшей и светящейся от радости, я готова была улыбаться отцу почти с прежним энтузиазмом и нахваливать и вид из окон, и просторную гостиную, и дизайнерские изыски интерьера, и собственную комнату, в которой было пусто и холодно, несмотря на стильную обстановку.

Луфи отнесся к очередному жилью настороженно. Он подолгу обнюхивал пахнущую магазином мебель, путался под ногами у рабочих, вносящих в дом вещи, едва не разбил большое зеркало в прихожей, а потом улегся рядом с моей кроватью, уткнулся носом в лапы и загрустил.

Что ж, я его понимала. И тоже грустила, правда, и сама не знала, почему. То ли по старой квартире, то ли по прежней жизни, то ли по Параскеевке, то ли по соседу, воспоминания об интрижке с которым казались подернутыми странной дымкой. Было, не было – сразу и не поймешь. Кажется, мы провели вместе ночь на турбазе, а вот что происходило дальше… Похоже, что ничего. Вернулись из похода и разошлись в разные стороны.

«Плохо живешь, Дарья, – резюмировало подсознание. – Молодость проходит, а у тебя еще ни одного стоящего романа не было!»

Что ж, наверное, впервые в жизни я готова была согласиться с собственным альтер-эго. Не везет мне что-то в личной жизни. Так на старости лет и вспомнить нечего будет.

– Дарья, ты какая-то не такая вернулась, – приглядывалась ко мне мама. – Уверена, что ничего не хочешь рассказать?

А что рассказывать? О мимолетной интрижке, которая не оставила в душе ничего, кроме пустоты и непонятной тоски?

Я отрицательно качнула головой, не желая лишних расспросов, а мамуля вздохнула и забрала из рук здоровенного грузчика коробку с нашими семейными фотографиями. Лежащий сверху альбом опасно накренился, покачнулся и упал бы, если бы я не успела его подхватить. Правда, одна из фотографий все же оказалась на полу.

Я наклонилась, чтобы ее поднять, и застыла, разглядывая знакомое лицо. Яркие глаза, тонкие черты, высокий лоб, корона густых золотистых волос. Загадочная улыбка на красивых губах.

– Мам, а почему бабушка никогда к нам не приезжала?

Я разглядывала фотку так, будто видела ее первые.

– Ну ты же знаешь, она жила в Петербурге, да и возраст. Сильно не наездишься, – уклончиво ответила мама.

Похоже, ей не хотелось углубляться в эту тему.