Красавица и чудовище

Катрин быстро заморгала, чтобы лучше видеть. Голова была словно в тумане. Мыслей не было. На нижней губе она ощутила вкус крови. Да, она упустила момент. Коллин одной рукой сжимал ее плечо, а другой обхватил за шею сзади, светя Джону фонариком. Джон сделал быстрое движение рукой — видимо, прием каратэ. И в ту же секунду до ушей ее донесся резкий звук треснувшего и распавшегося на мелкие кусочки дерева: часть стены отделилась и развалилась, превратившись в груду камней.

Джон улыбался — в предвкушении, подумалось ей. Коллин крепче сжал горло Катрин, придвинул к ней лицо и зашептал ей на ухо нежным, ласковым голосом, каким разговаривают с возлюбленной:

— Видишь? Это так же легко делается с рукой или ногой. Даже легче. — Свободной рукой он потрепал ее по голове. — Джон делал это тысячу раз. Ты у него не первая.

Она могла лишь наблюдать, как Джон, еще шире улыбаясь, направился к ней. Коллин отнял руку от ее горла, вытянул ее руку, чтобы Джону удобнее было ударить. Она стала сопротивляться, дергаясь в кресле. Хрустнуло стекло под ногами Джона. Было тихо. Слышалось лишь учащенное дыхание Катрин.

Все трое окаменели, услышав звон разбитого стекла, донесшийся сверху. Коллин сразу же отпустил ее руку и стал смотреть, как что-то огромное, темное, закутанное в плащ падало вместе с разбитыми осколками. Винсент! Она хотела закричать, но не могла выдавить из себя ни звука. Джон вскрикнул и прикрыл рукой голову, чтобы защититься от осколков. И тут же заорал благим матом, увидев летящую прямо на него золотоволосую, рычащую фурию. Фонарик осветил невозможно длинные, острые белые зубы, загнутые, острые, как игла, когти, буквально распоровшие его тело, и громадное существо, которое приподняло его от земли, встряхнуло, как кролика, и швырнуло через всю комнату. Джон с глухим стуком упал замертво.

Бросив фонарь, Коллин притянул ее к себе и приставил холодное дуло револьвера к ее израненному лицу. Нет! Он не посмеет! Ее руки и ноги налились силой, и она, как фурия, налетела на него, стараясь вырваться. Она вцепилась в револьвер, сжимая ему пальцы, а Винсент кружил вокруг них с жутким рыком, обнажив свои смертоносные клыки. Шаг за шагом Коллин уходил от него, держа указательный палец на спусковом крючке. Даже если он и испугался, его это не остановит. У таких, как Коллин, есть только один ответ на грозящую им опасность. Ее средний палец проскользнул к предохранителю. Придавив его палец и вращая револьвер туда-сюда, она попыталась направить его куда он меньше всего ожидал — в его сторону.

Навалившись на него всем телом, она тянула револьвер от себя вниз. Какую-то долю секунды он был слишком удивлен, чтобы оказать ей сопротивление, но тут же, переместив положение тела, стал резким рывком возвращать револьвер обратно. Револьвер зацепился за карман его пиджака и выстрелил.

Звук выстрела и запах пороха ошеломили Катрин и приковали ее к месту. Ей казалось, что она бесконечно долго видит его устремленные на нее глаза — огромные, пустые и уже мертвые. Оглушенная, дрожащая, готовая разрыдаться, она с трудом высвободилась от него и очутилась в нежных объятиях Винсента. От его учащенного дыхания волосы у нее на лбу взлетали вверх. Она прильнула к нему, ощутив, как он сжал ее еще крепче.

— Я в порядке, — прошептала она, — я в порядке, — и, прерывисто вздохнув, закрыла глаза.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ей было так тепло, она чувствовала себя защищенной, в полной безопасности. Винсент обнимал ее, его лицо было прижато к ее волосам, и она пыталась изгнать из памяти воспоминание о том мгновении, когда револьвер Коллина выстрелил в ее руке, забыть его изумленный взгляд и черноту, наступившую, когда он навалился на нее и соскользнул на пол.

Он убил бы меня, он убил бы нас обоих. Она надеялась, что сможет идти дальше с этим грузом.

Катрин зашевелилась. Хотя прошло совсем немного времени, ей казалось, что миновало множество часов. Пыль все еще висела облаком там, где рухнул Коллин.

— Винсент, нам нельзя здесь оставаться.

— Нет, — тихо согласился он, взял ее за руку и повел прочь из здания.

Один раз она оглянулась, но не увидела ничего, кроме теней, зачехленных машин да лунного луча, скользившего по стеклу.

Из длительного путешествия до жилища Винсента она запомнила лишь отрывочные моменты: вот начала саднить оцарапанная рука; вот скрежет в ушах сменился страшной головной болью. Она изо всех сил старалась не упасть, когда Винсент вел ее по узкому туннелю в один из бесчисленных бетонированных закоулков. Там он взял ее на руки и нес до тех пор, пока проход не расширился. Туннель разветвился, и она в одиночку пробиралась по выступу стены, нависшему над канализационным каналом. Когда из тьмы показалось отверстие люка, Винсент стал спускаться первым, держа ее рукой за щиколотку. Он говорил не переставая — Катрин не помнила, о чем именно, в памяти осталась лишь успокаивающая теплота его голоса. Внизу он снова взял ее на руки и понес. Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо, стараясь забыть о том, как болит разбитая губа.