Красавица и чудовище

Это имя, произнесенное вслух, почему-то подействовало на Лизу успокаивающе. Она отвернулась, а когда заговорила, тон был легким и необязательным:

— Ну ничего себе заявление!

Лиза кинула искоса взгляд на женщину с избитым лицом и поспешно отвернулась. Она не имеет к этому ни малейшего отношения! Ни за что она не будет думать ни об Алэне, ни о Коллине!

Мысли помчались по знакомому, истерическому замкнутому кругу. Однако в эту круговерть вмешался мягкий голос Катрин:

— Я уверена, что мистер Таггерт попытается удалить тебя из страны до того, как начнутся слушания. Или найдет какой-то другой способ помешать тебе давать против него показания.

О Господи! Именно этого она и боялась в своих худших кошмарах, старалась не думать об этом. Коллин наверняка не отвез бы ее домой. А если отвез бы на квартиру Алэна в его загородное поместье, ей не удалось бы выбраться оттуда живой. Лиза не сразу обрела дар речи. Руки нервно затеребили складки юбки.

— Клянусь тебе, я понятия не имею, что все это значит. — Лиза и сама почувствовала, как фальшиво прозвучали эти слова, а в глазах Катрин читалось явное недоверие. — Ты ошибаешься!

Катрин сложила руки на груди, встала и подошла к Лизе.

— Ты лжешь мне.

Лицо Лизы вспыхнуло:

— Не смей так со мной разговаривать!

— И ты лгала Винсенту, — неумолимо продолжал голос.

— Нет! Ему я никогда не лгала!

Но истина была уже совсем близко и не желала больше прятаться.

— Ты причинила ему жестокую боль, — грустно сказала Катрин. — И я ничем не могу ему помочь.

Неимоверным усилием Лиза придала себе величественную осанку, расправила плечи и взглянула на Катрин сверху вниз.

— Ну что ж, — процедила она ледяным тоном, — если так, я уезжаю. Причем немедленно.

— Но тебе некуда идти.

— Глупости!

Лиза презрительно рассмеялась, но мускулы улыбающегося лица и ей самой показались холодными как лед — и такими же хрупкими.

— Я могу отправиться в сто разных мест. Например, в Буэнос-Айрес, у меня там прекрасные друзья.

Голос Лизы окреп. Улыбка не казалась уже такой болезненной.

— И сколько времени ты собираешься прятаться? — спокойно спросила Катрин.

— Столько, сколько понадобиться, чтобы выжить, — огрызнулась Лиза и развернулась на каблуках. Она хотела бежать, скрыться, чтобы ничего больше не слышать. Но не успела.

— И что же ты собираешься делать дальше, Лиза? — Мягкий голос пронзил ее насквозь, и Лиза замерла на месте, вцепившись руками в дверную раму. Взгляд ее застыл, устремленный вниз, на пол. — Как ты будешь жить, когда все закончится? Ведь весь мир уже не обожает тебя так, как прежде.

Катрин хотела схватить Лизу за плечи, встряхнуть ее, накричать, чтобы заставить наконец сказать правду, чтобы она во всем призналась. Но Катрин чувствовала, что больше не испытывает гнева. У Лизы было все: красота, талант, слава. И вот она всего лишилась, потому что сделала неправильный выбор. Много лет она пряталась от этого факта, и вот теперь он предстал перед ее взором. Лиза по-прежнему стояла без движения. Трудно было понять со спины, слушает она, а может быть, плачет, шепчет проклятия, отчаянно пытается найти оправдания, продолжая упорно прятаться от истины. Катрин готова была заплакать от сочувствия к Лизе.

— Неужели ты будешь цепляться за всякого, кто на тебя взглянет? Неужели ты не способна на нечто большее?

Наступило молчание. Обе женщины слышали, как издалека доносится смех детей, играющих в прятки в одном из боковых туннелей. Где-то проносились поезда, капала сверху вода. Снова зашелестела ткань: это Лиза обернулась, чтобы взглянуть Катрин в лицо, и сделала неуверенный шаг ей навстречу.

— Почему ты такая недобрая?

— Я не недобрая, — мягко сказала Катрин. — Просто я реалистично смотрю на вещи.

Лиза прикрыла глаза, потом медленно прошла по комнате и тяжело опустилась на край кресла.

— Реалистично, — повторила она и горько рассмеялась. Плечи ее опустились, она грустно кивнула головой. Когда ее глаза встретились с взглядом Катрин, в них впервые читалось понимание. — Ладно, все действительно кончилось.

В это время в дверях появился Винсент и остановился, увидев Лизу. За его спиной, в тени, возник Отец. Лиза смотрела на свои сцепленные руки и не видела вновь пришедших. Потом она снова посмотрела в лицо Катрин, словно желая почерпнуть там силу.

— Кончено, — повторила она, и голос ее дрогнул. — Сыграно. Ты знаешь, что значит для меня слово «сыграно»? — Взгляд снова стал пустым, голос дрожал. — «Сыграно» — это когда доиграна музыка.

Да, музыка больше не звучит. Он все взял, ничего мне не оставил, в отчаянии думала она. Даже музыки, даже танца. Как же теперь жить?

Впервые она почувствовала, что хочет взглянуть в лицо страшной истине, но не получалось.