Красавица и чудовище

Звонок в дверь. Катрин накинула халат и впустила в прихожую двух маленьких фей — тех самых, которых накануне видела на улице. Они скинули пальтишки, передали их человеку в костюме — судя по фамильному сходству, родному папаше — и предстали перед Катрин во всей красе. Папаша топтался у лифта, явно смущенный всей этой процедурой. Может быть, он вообще по характеру был человеком застенчивым. Девочки, тоже отчаянно стеснялись.

— Какие чудесные парички, — сказала им Катрин.

Девочки покраснели, закрыли личики ладошками и захихикали. Одна из них хрипло прошептала:

— Спасибо.

Второй не хватило и на это.

Вновь звонок зазвенел, корда Катрин кончила принимать душ и уже оборачивала мокрые волосы полотенцем. Она завернулась в полотенце, закрывшее ее почти до щиколоток, и снова побежала в прихожую. Приоткрыла дверь, выглянула наружу. Там стояли трое детишек с нижнего этажа: рыцарь в доспехах из фольги, принц и их маленькая сестренка в одеянии принцессы. Маме пришлось здорово потрудиться на швейной машинке.

Катрин приоткрыла дверь пошире, разложила в три сумочки конфеты из коробки.

— Ну, вы, ребята, выглядите просто потрясающе, — с энтузиазмом сказала она.

Мальчишки переглянулись с некоторым смущением. Они были уже большие и на следующий год вряд ли станут участвовать в этом детском ритуале. Зато маленькая Элли посмотрела на конфеты и очаровательно улыбнулась.

— Большое спасибо! — крикнула она и помчалась следом за братьями.

Катрин собиралась уже закрыть дверь, когда из лифта вышел высокий мужчина в сером мундире. Он выглядел точь-в-точь как Роберт Ли, главнокомандующий армией южан. Она пропустила главнокомандующего в квартиру.

Мужчина оглядел ее с ног до головы скептическим взглядом и засмеялся:

— Я не пойму, то ли я рано пришел, то ли ты опаздываешь. Может быть, ты собираешься в этом костюме идти на бал?

Катрин сначала хотела его разыграть, но подумала, что вряд ли удастся его одурачить. Она заперла дверь, поцеловала мужчину в свежевыбритую щеку.

— Да, я запаздываю. Извини, папа. Засиделась у себя в конторе.

Он хмыкнул.

— Когда ты работала у меня, тебе никогда не приходилось засиживаться на работе.

— Как бы не так, — весело возразила она. — Это происходило каждый день. Если ты не будешь меня задерживать, я быстренько оденусь. Думаю, мы опоздаем как раз настолько, насколько полагается.

Он покачал головой:

— Как бы не так! Опоздаем часа на полтора, не меньше.

Катрин прыгала на одной ноге, вытираясь полотенцем.

— Катрин уже не та, что прежде. Я соберусь за пятнадцать минут.

Отец кинул на нее еще один скептический взгляд, развеселивший Катрин. Она побежала в спальню, а он попытался устроиться на диване. С длинной кавалерийской саблей, прицепленной к поясу, это было непросто.

Южный ветер неистовствовал, гнал по улице бумажки и пыль, гнал волны по реке Гудзон. Тенты над витринами по Бродвею хлопали, как пистоны. На платформах метро крутились вихри мусора, пыль садилась на когда-то белоснежные плитки стен и стальные рельсы. Далеко внизу, в подземной глубине, ниже уровня метро, воздушные потоки тоже носились по темным туннелям, вздымая пыль, повисавшую наподобие смога. Пламя свечей трепетало, то вспыхивая, то пригасая; лампы светили тускло и неровно.

В комнате Отца было сумрачно и душно. Однако детишки в маскарадных костюмах, сидевшие на полу, чувствовали себя благодаря этому персонажами сказки о привидениях, которую рассказывал им Отец. Это была очень старая сказка — про бурные страсти и покрытые снегом леса. Сказка звучала очень по-русски, хотя на самом деле была ирландской. Ни у одного народа нет таких ужасных сказок про привидения, как у ирландцев. Самый старший из мальчиков все время кивал головой, беззвучно повторяя слова сказки — он слышал ее уже много раз. Сидевшая рядом девочка была в индейском головном уборе из перьев. Она была так увлечена повествованием, что, казалось, не видела ничего вокруг. Рядом сидели, прижавшись друг к другу, две девочки поменьше с широко раскрытыми от ужаса глазами.

Голос Отца был глубоким и звучным, как труба. Он как нельзя лучше подходил к таким сказкам. К тому же Отец обладал незаурядным драматическим даром. Винсент, сидевший тут же, так и видел перед собой голубовато-серые снега, черные тени деревьев в бескрайней чаще, слышал зловещую тишину. Отец читал сказку нараспев, как древний бард. Темные глаза Винсента невидяще глядели из-под растрепавшихся волос; Винсент думал о несчастном юном герое и его горькой судьбе.

— …И с того дня, — рассказывал негромко Отец, — Джон ставил по ночам свечу на подоконник, чтобы Дьердра могла найти дорогу домой. Лютой зимой, когда снег высоко поднимался у стен его избушки, а с севера задувал холодный ветер, Джон брал лук и стрелы и долго бродил по лесам и звал ее по имени, пока не садился голос и лицо не покрывалось льдом от слез. Но Дьердра не отзывалась, и до самой смерти он никогда больше ее не видел.

Мертвая тишина. Одна из старших девочек тяжело вздохнула и прошептала:

— Ой, как это грустно.