Красавица и чудовище

Башенные часы пробили шесть, и их гул ненадолго заглушил какофонию моторов и автомобильных сигналов. В маленькой лавочке, приютившейся в переулке рядом с Мэдисон-сквер, старый хозяин кинул взгляд на часы, висевшие на стене, потом взглянул на наручные часы и встал со стула. Маленькие ножки, с трудом удерживавшие его пузатое тело, засеменили по полу. Старик подошел к двери и перевернул красно-золотую вывеску «МАСКАРАДНАЯ ЛАВКА МОУ. КОСТЮМЫ НАПРОКАТ» другой стороной. Теперь посетителей приветствовала надпись «СПАСИБО, ПРИХОДИТЕ В ДРУГОЙ РАЗ». Хозяин шумно вздохнул. Ну и неделька! У него в лавке осталось всего три костюма, не считая тех, которые вышли из строя. Придется сестре посидеть над швейной машинкой. И еще один костюм нужно отдать в чистку. Ну ничего, теперь суматоха закончена и можно будет не спеша заняться делами. До Нового года время еще есть. Даже на Новый год люди так не сходят с ума, как в День всех святых.

Моу снова вздохнул. Нет, он не против работы — в конце концов, она позволяет жить и платить за квартиру, но черт его раздери, если он способен понять, что заставляет взрослых мужчин и женщин строить из себя дураков. День всех святых — это детский праздник. Осуждающе качая головой, старик потянулся к дверному замку, но тут ручка двери крутанулась сама собой.

Моу чуть не поперхнулся. Он был так увлечен своими мыслями, что совсем не видел мужчину, медленно приблизившегося к витрине с тротуара. Дверь открылась, и клиент вошел в лавку.

— Извините, но мы уже закрыты, — сказал Моу, глядя в лицо незнакомцу. Ну и детина, подумал он с некоторым опасением. Здоровенный, устрашающего вида. И весьма бесцеремонный. Явно привык поступать по-своему.

— Послушайте, — скороговоркой сказал детина, — мне нужен костюм.

Сначала Моу его не понял — певучий акцент показался ему странным. Правда, слово «костюм» до старика дошло. Он отрицательно покачал головой. Мужчина сделал еще шаг вперед, приблизившись к хозяину.

— Если дело в деньгах, у меня их достаточно.

Он достал из кармана целый ворох купюр. Моу посмотрел на деньги, и в желудке у него что-то дернулось — ведь он еще не ужинал. Неужто это пятидесятидолларовая бумажка так небрежно скомкана? Нормальный человек не станет так обращаться с деньгами. Да еще вечером, когда стемнело.

Моу решил, что, если это псих, препираться с ним не стоит. Он вернулся к прилавку, чувствуя спиной взгляд этого иностранца.

Ирландец, вот кто это такой. Моу оперся локтем о прилавок и попытался изобразить улыбку.

— Послушайте, у меня ничего не осталось, — терпеливо сказал он. — Приходите завтра, и можете выбрать любой наряд: Джесси Джеймс, Дарт Вейдер, король Артур! Что угодно! Но сами понимаете — День всех святых, конец рабочего дня.

Старик пожал плечами. Ирландец слегка нахмурился, словно и сам с трудом понимал густой еврейский акцент хозяина. Когда смысл сказанных слов до него дошел, он нахмурился еще больше. Улыбка Моу стала нервной. Он сунул руки в карманы, чтобы клиент не заметил, как они трясутся.

— Ну хорошо, хорошо, я посмотрю на складе. Может быть, что-то еще осталось.

Он опасливо обошел мужчину стороной и раздвинул занавеску, отделявшую тесный торговый зал от длинного складского помещения.

— Вас не смутит, если костюм будет слегка помят или там пуговицы будет не хватать? — спросил он.

Голос его гулким эхом перекатился в пустом помещении.

— Не важно! — заорал ирландец. — Главное, давай пошевеливайся.

Моу слышал, как посетитель мечется у прилавка, шуршит газетой. Так-так. Остался костюм волшебной принцессы для девочки лет шести с надорванным крылышком. Всадник без головы с маской из пустой тыквы. Пахнет довольно паршиво, к тому же этот детина не влезет в тесную рубашку и узкие штаны. Еще несколько нарядов тоже предназначались для худеньких женщин и щуплых мужчин. Единственный костюм подходящего размера остался на вешалке нарядов из времен революции. Конечно, длинноват, к тому же многие не любят короткие обтягивающие штаны и чулки. Моу снял мундир с вешалки, прихватил с собой аксессуары: мушкет, красный камзол, белые панталоны, черный жилет, ботфорты, треуголку и белый напудренный парик. Не так-то просто было тащить всю эту бутафорию по узкому коридору.

— Вот, — пробормотал он, сваливая все это имущество на прилавок. — Примерьте, может, подойдет.

Он поднял глаза на посетителя и увидел, что тот весь перекосился от ярости.

— Ты что, шутки со мной шутить вздумал? — заревел ирландец.

Пара мощных рук схватила Моу за шиворот и чуть не оторвала от земли. Посетитель отшвырнул хозяина в сторону и прорычал:

— Немедленно убери отсюда эту гадость и принеси мне что-нибудь приличное!

Взгляд у клиента был весьма устрашающий, и Моу подумал, что скорее всего заперт один на один с человеком, которому приходилось обагрять свои руки кровью. Что-то такое было в его глазах. Наверняка один из полоумных ирландцев, которые палят друг в друга и швыряют бомбы в школьников и домохозяек, подумал Моу с неприязнью. Зачем только он сюда притащился пугать честных людей?