Красавица и чудовище

Чарльз вручил пригласительный билет дворецкому, который стоял у подножия лестницы, ведшей от лифта к дверям. Катрин не сразу узнала Андре, хотя тот был облачен в обычную ливрею. Дело в том, что вся голова дворецкого — волосы, брови, кожа были выкрашены в ярко-голубой цвет, а надо лбом покачивались два сверкающих шара на пружинках. При этом Андре сохранял свое всегдашнее корректное и очень серьезное выражение лица. Катрин была рада, что вокруг столько народу и она может спрятаться за спинами гостей. Андре обиделся бы, если б знал какой хохот вызывает у нее его вид.

— Ого-го, — снова присвистнула она, когда они вошли в гостиную.

У стены расположился целый оркестр. Длинный стол, накрытый всевозможными восхитительными яствами, постоянно пополнялся новыми блюдами. В толпе расхаживали полдюжины официантов, толкая перед собой тележки с напитками. Они, как и Андре, были одеты в ливреи, однако лица их были скрыты масками или гримом. В центре зала образовалась площадка для танцев, и там отплясывали добрых два десятка пар.

Чарльз пробирался через толпу, держа дочь за руку. Он остановился у подноса с шампанским, чокнулся с дочерью и вдруг увидел, что к ним пробирается человек в испанском шлеме и узорчатой кольчуге. Катрин захлопала глазами: это был Джон Бреннан, чье лицо, выкрашенное стальной краской, имело совершенно тот же оттенок, что и шлем. Он был похож на Железного Дровосека, облаченного в рыцарские доспехи.

— Чарльз! — радушно воскликнул он, протягивая вперед обе руки.

Мистер Чандлер взял бокал в левую руку, обменялся рукопожатием с хозяином и обернулся к Катрин.

— Не ожидал вас так рано! Ужасно рад! — воскликнул Бреннан. — Неужели это вы, Катрин!

Он замахал руками, изображая преувеличенное изумление.

Катрин улыбнулась, жестом прося его замолчать. Она была уверена, что следующей фразой Джона будет: «Боже, как же ты выросла!» Однако Бреннан повел себя достойно: официально пожал ей руку, как взрослой. Впрочем, он тут же повернулся к Чарльзу, и их разговор, как и следовало ожидать, углубился в дебри юриспруденции. Если никто их не прервет, они будут разглагольствовать на юридические темы несколько часов подряд.

Катрин неторопливо огляделась, надеясь увидеть в толпе знакомое лицо. Это было не так-то просто: ведь все лица были под масками. Несколько человек, как и Чарльз, надели узкие домино, но большинство присутствующих закрыли лица полностью. По сравнению с их мудреными масками ее личина совы выглядела очень просто. Были и такие гости, которые не надели масок, но раскрасили свои лица до неузнаваемости.

В центре зала отплясывали двое скелетов, изображая Джинджер и Фреда; их костюмы были выполнены высокопрофессионально — черепа так и отливали блеском настоящей кости. А вот какой-то коротышка с личиком гнома уставился на Катрин во все глаза. Не сразу она поняла, что это маска, надетая на затылок. Когда гномик обернулся, оказалось, что у него еще одно лицо с горящими глазами. Впечатление довольно жутковатое.

А кто это там, у бара, в платье, обшитом блестками? Такие обтягивающие платья носили в начале 60-х. Лицо было закрыто разукрашенной маской, но зато серьги Катрин разглядела отлично: жуткие сооружения из серебра и носорожьего рога. Они как две капли воды были похожи на висевшие по стенам канделябры. Серьги свисали, достигая их владелице до ключиц. Мэри Хэкенсон получила их в качестве рождественского подарка много лет назад. Это была шутка, но Мэри отнеслась к подарку серьезно и с тех пор все время их носила.

— Мэри? — позвала Катрин. И чуть громче: — Мэри!

Женщина оглянулась, склонила голову набок и радостно рассмеялась:

— Катрин! Это ты?

Катрин захлопала в ладоши, бросилась навстречу подруге, и они крепко обнялись. Мэри оглядела Катрин с ног до головы критическим взором и улыбнулась:

— Ты выглядишь просто потрясающе! Эй, ребята, идите все сюда! Тут все наши, — сообщила она, увлекая Катрин за собой. Та лишь успела переглянуться с отцом, показав ему глазами, куда ее уволакивают. Совиные перышки на маске закачались, и вскоре Катрин растворилась в толпе.

На самом деле здесь были, конечно, не «все». Дженина переселилась в Санта-Монику, Арнольд трудился над диссертацией в Оксфорде, а его сестра-двойняшка Алекса — в Сорбонне. Марта с новым мужем отправилась в плавание к греческому архипелагу. Однако большинство компании все же собралось здесь. Начались разговоры о старых временах и новых событиях, а также беззлобное сплетничанье об отсутствующих.

— Мы тебя больше совсем не видим, — пожаловалась Эллен.

Катрин улыбнулась.

— Извините, — беззаботно сказала она. — Я была ужасно занята в последнее время.

Она не столько увидела, сколько почувствовала, что Джефф, нынешний дружок Мэри, нахмурил лоб и сделал Эллен какой-то знак. Дело в том, что уход Катрин из фирмы отца и ее работа в офисе окружного прокурора считались запретной темой. Никто из друзей и близких не мог понять, зачем она это сделала. Катрин и сама не смогла бы привести причины, которые кому-нибудь из них показались бы убедительными.