Красавица и Холостяк

— Одевайся, — сказал он, все еще под впечатлением от этой стороны Сидней. Уютная, немного поношенная пижама, волосы как львиная грива... — Мы едем в медовый месяц через час.

Она уставилась на него с раскрытым ртом.

— Медовый месяц? Что ты имеешь в виду? Я не думала, что мы собирались...

— Что ж, собираемся, — он решил уехать из Бостона, сбежать от всего, лишь прошлой ночью. Сидеть с ней в этом доме весь медовый месяц и не сметь дотронуться? Он бы сошел с ума. — Упакуй вещей на неделю.

Откинув одеяло, она спрыгнула с кровати, и, когда она развернулась, поношенный хлопок плотно обтянул ее грудь. О черт. Меня побери. Он стиснул зубы. Сжал руки в кулаки.

— Ты не можешь просто взять и приказать мне упаковать вещей на неделю, ожидая, что я буду готова через час, — запротестовала она, хватая короткий, ярко-синий халат с кушетки. Очевидно взволнованная, она зажала в пальцах густые локоны. — Мне нужно выпрямить волосы...

— Оставь так, — велел он. Ее глаза встретились с его, широко раскрытые, ошеломленные. Вдохнув, он смягчил жесткий тон своего требования. — Оставь так, — пауза. — Пожалуйста.

Не дожидаясь ее согласия, он вышел из комнаты, прежде чем нарушил свое обещание не касаться ее.

***

— Не знаю, чего я ожидала. Кондо в нью-йоркском небоскребе. Солнечный калифорнийский пляж. Но не это.

Ее волосы развевались на свежем ветре, гуляющем в его домике на острове Бэйнбридж в заливе Пьюджет-Саунд, — такое неуважительное название для такой большой постройки, в которой могли спать около десяти человек, но сохраняющее уют. Сидней послала ему улыбку через плечо.

— Здесь прекрасно, Лукас.

Лукас кивнул, и сунул ей в руки чашку свежезаваренного кофе, его голосовые связки моментально замерли при взгляде на эту улыбку. Расслабленная, милая, беспечная. С тех пор, как они встретились, чаще всего ему доставалась вежливая, отстраненная и желающая ему путешествия в ад версия. Единственный раз, когда он видел довольную, открытую улыбку, был на их первом совместном ужине.

Черт. Как он мог скучать по тому, что видел лишь раз?

— Спасибо.

Он поднес собственную чашку к губам и сделал глоток, вдыхая аромат зерен, смешавшийся со свежим, прохладным ветром, набегающим с темной воды, окружающей остров Бэйнбридж. С нашествием сумерек, спешивших наступить, как ребенок, бегущий домой, чтобы успеть до того, как зажгутся фонари, погода бабьего лета, которой они наслаждались с прибытия в штат Вашингтон семью часами ранее, стала холодать. Но она все стояла в патио, облокотившись на перила, одетая в толстый вязаный свитер кремового цвета, узкие джинсы, которые заставляли его член ныть, как маленького ребенка, и сапоги по колено.

— Уверена, что не хочешь пойти внутрь? Обед почти готов, — когда Лукас выходил из дома, его повар добавлял жареной утке завершающие штрихи, и восхитительный аромат последовал за ним и наружу.

— Еще пару минут?

Она попробовала кофе и мурлыкнула, ее ресницы опустились, пока она смаковала напиток. Он уставился на ее рот, на удовольствие, расцветающее на ее лице, и отвернулся. Он либо должен прекратить смотреть и представлять, что такое выражение у нее и во время секса, либо же нарушить обещание. Черт. Обещание.

— Мне нравится здесь. Горы. Вода. Тишина, — она склонила голову. — Почему ты купил дом здесь? Я могу представить тебя в экзотических, беспокойных, шумных городах, но здесь? — она еще раз глянула на частный пляж, уходящий в залив, и на возвышающуюся за ним впечатляющую и величественную гору Рэйнир, окруженную милями величавых деревьев. — Никогда бы не подумала.

Он ответил не сразу, а изучал ее обращенное к небу лицо, сочтя это безопасным. Упругие кудряшки медового и коричного цвета обрамляли ее щеки и челюсть. Не в силах остановить себя — и, не желая этого — он ухватил одну спиральку и обернул вокруг пальца, нежно потянув. Похоже, у него легко могла развиться одержимость этими густыми прядями. Он уже представлял их разметавшимися на его обнаженной груди и животе, на его бедрах. Его хватка усилилась.

— Давай заключим сделку, — предложил он. — Я отвечу на твой вопрос, если ты честно ответишь на мой.

Она пристально посмотрела на него, маленькая морщинка пролегла меж ее бровей, Сидней будто пыталась разгадать ловушку, заключающуюся в его предложении. Наконец, она кивнула.

— Идет. Ты первый.

Отпустив ее локон, он сделал шаг назад и оперся локтем на перила. Он уже было открыл рот, но слова не шли с его языка. Такие моменты откровений никогда не давались ему легко... Ошибочка, они вообще ему не давались. Но первым правилом бизнеса было спрос и предложение. И, если он хотел, чтобы Сидней дала ему немного правды, то ему следовало дать кусочек самому, не важно, как громко и твердо разум приказывал ему держать рот на замке. Знания — сила, а люди не могли использовать их против него, если он ничего и не сообщит им.