Красавицы не умирают

Во всяком случае, Багратион был уверен и уверял других, что отношения с отчимом грозят его жене смер­тельной опасностью и именно это послужило причиной ее отъезда из России. Он пытался вызвать к ней сочувствие: «Она была в доме матери хуже служанки». Что касается необыкновенных обстоятельств их свадьбы, то Багратион со своей стороны заверял: «...я женился с теми намере­ниями, что честный человек...», то есть по велению серд­ца, любя свою избранницу и желая стать ей опорой. Бла­городная его натура была далека от какого-либо недобро­желательства к супруге, заставлявшей его столько раз ис­пытывать мучительные приступы ревности и ставившей порой в невыносимые обстоятельства.

Например, в июле 1809 года в «Санкт-Петербургских ведомостях» появилось уведомление о том, что «генерал-лейтенантша княгиня Екатерина Павловна Багратион, урож­денная графиня Скавронская, по случаю пребывания ее вне государства» по всем имущественным вопросам просит об­ращаться к князю Куракину. Таким образом, Петр Ивано­вич как бы полностью скидывался ею со счета.

Но великодушие ни разу не изменило Багратиону. Он продолжал заботиться о жене и брал на себя нелегкую миссию переговоров с тещей, раздраженной безудержным мотовством дочери, хлопоча, чтобы та погасила ее долги. Денег и только денег постоянно требовала Екатерина. На этой почве возникали беспрестанные недоразумения, тяж­бы, займы, продажи, закладные, что грузом висли на шее Багратиона. Даже десять его генеральских заработков не смогли бы удовлетворить расточительную красавицу. Но что было делать? В его представлении женщина, носящая его фамилию, продолжала оставаться нераздельным с ним существом. «Однако она жена моя, и я ее люблю конеч­но». В этой фразе весь Багратион. Нет ни одной ситуа­ции, в которой он повел бы себя не как настоящий муж­чина и рыцарь.

Долго и отчаянно звал Багратион жену в Россию. Он бомбардировал ее письмами с таким упорством, что даже знакомые уговаривали Екатерину Павловну черкнуть мужу хоть строчку. Иногда Екатерина Павловна удо­стаивала Багратиона ответом. Легко представить, каким напряжением воли удавалось смирять гордому кавказцу самолюбие, чтобы просить посредников склонить княгиню к возвращению домой. В ответ она жаловалась, что больна, а посему принуждена лечиться в Европе. Однако громадные суммы расходов свидетельствовали о том, что княгиня Багратион в высшей степени здорова и полна энергии. Светские знакомцы, впрочем, не отказывали се­бе в удовольствии осведомиться у Петра Ивановича о самочувствии жены...

Не раз Багратион собирался к Екатерине сам, но то окаянное безденежье, то военная кампания рушили его планы.

Тем временем княгиня Багратион без особого труда завоевывает австрийскую столицу. Самая модная, блестя­щая, заставляющая о себе говорить женщина. «Ее туалеты и экипажи отличаются неслыханною оригинальностью», — заносит в свой дневник княгиня Мелания Меттерних. Но не это выдвигает Екатерину Багратион в ряд самых при­мечательных личностей, осевших в Вене. Ее салон сделал­ся оплотом антинаполеоновского влияния. Ненависть к диктатуре, установившейся во Франции, стала толчком к совершенно новой сфере деятельности. Екатерина Павлов­на как бы заступила на негласный дипломатический пост, объединив вокруг себя весьма влиятельных и авторитетных европейцев — противников Наполеона.

Под воздействием энергичной, умевшей вербовать себе сторонников княгини подверглось бойкоту французское по­сольство в Вене. Из ее дома распространялась антифран­цузская пропаганда. «Тут составлялись заговоры против лиц, стоявших у власти, — пишет свидетель тех собы­тий, — здесь зарождались оппозиционные страсти... В ре­зультате горсть русских галлофобов заняла в Австрии по­ложение влиятельной партии».

Знаменитый француз — историк Вандаль, посвящен­ный в тонкости и хитросплетения светско-дипломатической жизни в Европе, указывал совершенно конкретно: «В от­крытой против нас кампании главным помощником Ра­зумовского (русского посла в Вене. — Л.Т.) была жен­щина, княгиня Багратион. Княгиня на деле играла в поли­тике ту роль, о которой в то время мечтали многие рус­ские дамы высшего света»...

Надо сказать, что эта роль ей вполне удалась. Во многом разделяя те чувства, что владели ее соотечествен­никами в эпоху наполеоновского нашествия, княгиня Ба­гратион не упускала случая подчеркнуть свою принадлеж­ность России. В 1815 году, во время Венского конгресса, она устроила грандиозный бал в честь императора Алек­сандра I, который называл очаровательную соотечествен­ницу «интимным другом».

Видимо, к этому времени относится и следущее свиде­тельство: «Тайным агентом России называли, например, красавицу княгиню Екатерину Багратион, умную и ловкую интриганку, но женщину в высшей степени легкомыслен­ную; император Александр бывал у нее по вечерам и во время этих посещений, затягивавшихся до позднего часа, выслушивал интересовавшие его сообщения».