Краш-тест для майора

Выставляю три убойных препарата с максимальной концентрацией. Если их ввести одновременно, то откачать будет практически невозможно. Открываю шприц, отламываю верхушки ампул и по кубику набираю их каждой капсулы. На автомате меняю иглу на новую, словно после того, как я вколю это, чистота иглы будет играть хоть какую-то роль.

Аккуратно убираю ампулы в коробочку.

Взвешиваю шприц на ладони. Несколько граммов вечной тишины. Это для меня. Чтобы иметь выбор, в случае, если выбора у меня не останется. Пусть будет со мной.

Что теперь? Смотрю на приоткрытую дверь в палату Зольникова.

Сказать всё, как есть я ему не могу. Любая попытка бунта с его стороны, полагаю, только ускорит запланированное Глебом. Сергей такой самоуверенный и прет напролом как бык! Он попробует отсюда выйти открыто. А ничего не получится… Его встретят и вернут сюда опять. Машина с людьми Глеба стоит у ворот. И, думаю, даже если я упрусь, то ЭШТ рискнёт провести сам Георгий Васильевич. Который полностью под Глебом. Я, если уж честно, и должность его зама имею здесь только благодаря протекции Глеба.

Что делать?…

Вколоть этот шприц в Георгия Васильевича? Тогда ЭШТ точно никто не проведёт… Да только тогда Глеб предпримет какие-то более радикальные меры. Надо придумывать что-то другое.

Ладно. Это я, конечно же, не вколю. Но организовать ему несколько неудобных симптомов могу запросто. Тогда он срочно уедет домой и вызовут меня. И я что-нибудь буду придумывать уже здесь на месте. На свежую голову. Да и прослежу за тем, чтобы Сергею завтра не вкололи убойный коктейль с побочками.

А Григорию Васильевичу нужно подсыпать таблетки. У него аллергия на аспирин — ринит и глаза слезятся. Добавим рвотные и слабительные… вот тебе и ротовирус во всей красе!

С этими симптомами на работе точно делать нечего.

Забираю несколько стандартов таблеток и прячу в карман. Иду к нему в кабинет.

Высыпаю в тарелку шесть таблеток и раздавливаю их в порошок чайной ложечкой. Заглядываю в его сахарницу, стоящую в шкафу. Отсыпаю лишний сахар в раковину, оставляя несколько ложечек смешиваю с таблетками. Аспирин, конечно, может дать привкус, но он пьет очень крепкий кофе — две-три кружки подряд, и, надеюсь, он не заметит в горечи кофе необычного привкуса.

Ну вот…

А теперь нужно выспаться, чтобы не свалиться на дневной смене. Потому что завтра мне нужно придумать, как вытащить отсюда Зольникова и, в идеале, не подставиться самой.

Да… глупая надежда что каким-то образом пронесёт, все еще есть!

Приоткрываю дверь, чтобы слышать, что происходит в коридоре. Большинство из пациентов под снотворным или более сильными препаратами и сами по ночам не встают, другие — заперты в палатах, но… всякое бывает.

Ложусь на диван, головой к двери, натягиваю пониже халат, чтобы прикрыть бедра. Закрываю глаза…

Внутри опять во всей красе расцветает гадкое, выматывающее и жгучее чувство ожидания конца. Я отмахиваюсь от него. Будь что будет… И через полчаса мне даже удаётся немного отключиться, погружаясь в пограничное состояние.

Мне снится тот ублюдский полковник, как его тело раздавливает моё, погружая меня в омерзение… и как я раздираю его обвисшее отвратное лицо ногтями. И пока он орёт, вытаскиваю из его кобуры табельный пистолет и…

А выстрел был один. В пах.

И во сне я опять стреляю. И всегда буду стрелять! Всегда!!

Только вот… вместо оглушающего выстрела, слышу тихий щелчок, как будто пистолет не заряжен.

Вздрагиваю, подлетая на диване и глубоко истерично дыша.

— Настя…

— Господи!! — подлетаю на ноги.

Зольников!..

Глава 30. Версии

— Зольников!!

Сердце колотится в горле. Сон смешивается с явью. Машинально сжимаю в кармане шприц и одергиваю руку словно там ядовитая змея. В груди всё горит…

Как он встал?! В него столько убойного коктейля успело влиться, что детоксом до утра откачивать! И то…

Вдавливаю ладонь в истошно стучащее сердце.

— Напугал? Извини… — присаживается на стол. Пальцы выбивают дробь по его поверхности. — Но сейчас я буду пугать еще сильнее. Потому что я не выношу, когда мне врут, Анастасия. Мы ведь знакомы, так?..

Растерянно смотрю ему в глаза. Я так и не решила, что говорить ему, а что — нет. Но признаваться в том, что мы любовники, если он этого не помнит, не хочу. Ничего кроме дополнительных вопросов и проблем это не даст ни ему, ни мне.

— Идите в палату… — бормочу я. — Вам нельзя сейчас вставать.

Отрицательно качает головой.

— У меня сейчас сеанс терапии.

— Какой терапии?.. — машинально пытаюсь поправить на себе одежду под его раздевающим взглядом.

— Терапии по восстановлению памяти. И мне нужна Ваша помощь, доктор.

Бросаю взгляд на дверь. Заперто…

Делает пару шагов ко мне. Я на автомате пятясь — пару шагов назад, пока ягодицами не упираюсь в подоконник.

Подходит в упор. Кладёт ладонь на стекло… его лицо приближается.

— Что ты делаешь?.. — шепчу теряя голос и зажмуриваясь. От слабости и трепета перед ним чувствую себя совершенно беспомощной девочкой. Закрываю ладонями лицо.

Ощущаю, как он ведет носом по моим волосам, глубоко вдыхая запах. И еще раз… и еще…