Краш-тест для майора

Чуть приоткрываю веки, наблюдая за тем, как она трясущимися руками надевает фонендоскоп и, дергая рубаху, прикладывает его головку к моей груди вместе с ладонью. И меня разгоняет еще сильнее от этого её прикосновения.

Испуганно выпрямляется.

— Евгений Палыч… — срывающимся на хрип голосом. — У нас тут… сердце!..

До меня доходит, что под такими препаратами, что в меня влили, сердце моё должно биться судя по всему очень медленно. И мою тахикардию Настя сейчас приняла за сердечный приступ.

— Евгений Палыч, — срывается к двери.

Резко присаживаясь, хватаю ее за руку. Наши руки натягиваются.

— Настя, подождите!

Вскрикивая от испуга, отлетает от меня на метр.

С шипением выдергиваю сбившуюся иглу.

Её глаза шокированно распахиваются. Делает глубокий вдох…

— Тихо! — строго хмурюсь я.

Делает шаг назад. Не оборачиваясь пытается нащупать ручку на двери.

— Нет! — подлетаю я на ноги.

Решительно захлопываю обратно уже приоткрытую дверь и сжимаю запястье поверх браслета.

— Стоять… — шепчу ей в губы.

— Настасья Андреевна! — из коридора. — Где Барковская?

Ее глаза распахиваются еще шире. Она запечатывает мой рот ладонью и сердито кивает на кушетку.

«Ладно», — киваю я в ответ.

Послушно падаю на место. Быстро сменив трясущимися руками иглу, Настя хмурясь и беззвучно двигая губами, словно ругаясь, пристраивает ее на место.

Дверь в палату открывается.

— А что Вы делаете здесь? — удивленный голос Евгения Павловича.

— Да я же просила Вас повременить, пока я закончу обследование, — распрямляется она, поворачиваясь к нему. — Вот, зашла продолжить… А он уже всё, в отключке. Только игла сбилась. Переставила. Пойдёмте…

Глава 29. Коктейль

Моя последняя пациентка на вечернем обходе. Старенькая Галина Михайловна, единственный пациент с амнезией, не считая Зольникова.

— Галина Михайловна, добрый вечер! Как Вы?…

Не узнавая смотрит на меня. После инсульта проблемы с кратковременной памятью — не запоминает новую информацию. Кратковременная память обнуляется каждые сутки. И каждый ее день начинается словно заново, с момента перед инсультом. Мы знакомимся уже, наверное, в тридцатый раз. «День сурка»…

— Я Ваш врач, меня зовут Анастасия Андреевна.

Кратко, в три предложения привычно объясняю ей ситуацию и успокаиваю. Измеряю давление, задаю несколько вопросов, чтобы проверить регресс и прогресс памяти. Лечение не помогает, клетки мозга продолжают умирать. В таком почтенном возрасте нервная ткань практически не регенерирует.

Но мои мысли и сожаления сейчас о другом, да простит меня Галина Михайловна.

Тру виски…

Если они положат Серёжу под ЭШТ, то одним из последствий, на фоне принятия препаратов, список которых я нашла в кабинете у Георгия Васильевича, может быть вот такая амнезия. Вечный «день сурка». Вместо того чтобы стереть файлы, они могут сломать операционную систему. Это, конечно, маловероятно, но возможно.

Притушив в палате свет, выхожу в коридор, присаживаюсь на стоящую у стены кушетку.

Зольников… Неслучившееся, невозможное моё счастье. Уж и не думала, что второй раз мне от судьбы прилетит в сердце. Да снова разрывными!

Первого эти твари погубили и на второго прицелились… Проклял меня что ли кто-то? Одного только Глеба проклятие не берет. Как с гуся вода…

Как Сергею помочь?

Поможешь, тогда он погубит тебя, Настя. Он не Глеб. Он другой… Честный мент. Не будет покрывать. Да и вообще, не факт, что вспомнит. Может, ему просто такой типаж вставляет… Вот он к тебе и во второй итерации руки тянет точно так же как и в первой.

Мне тошно и равнодушно от этих мыслей. И даже практически не страшно от того какие будут последствия, если я ему помогу. Они будут… Но эта версия будущего никак не вырисовывается. Может, потому что нет его у меня — будущего.

Всё равно же я не смогу опустив руки смотреть на то, как они ломают ему мозг.

Этого нельзя допустить.

Ну почему все время в эту игру выигрывают отморозки, а?!

Ну может хоть раз в жизни нормальный человек победить систему?!

Но это же значит, что ты, Настя, утонешь…

Желудок сжимается в комок, от ужаса тошнит. Хочется лечь на эту кушетку и уколоть себе такую дозу успокоительного, чтобы больше никогда не тонуть в этом гадком чувстве ожидания расправы.

Но пока то точно рано…

У меня там беззащитный Зольников, в конце концов.

Но, несмотря на то, что рано, с колотящимся сердцем я подхожу к шкафу с препаратами и перебираю ампулы, разглядывая их названия. Ищу подходящие.

— Что-то ищете, Настасья Андреевна, — сонно спрашивает меня Евгений Палыч.

Евгений — врач-ординатор, как еще недавно была я. Наш главный врач — его научный руководитель.

— Мхм… — не оборачиваясь киваю я. — Ревизию провожу, скоро отчет писать… конец месяца…

— А… хорошее дело…

— Ложитесь спать, Евгений Палыч.

Наблюдаю, как уходит в пустую палату.

Мы иногда спим так в ночную смену, когда все спокойно. Младший мед персонал смотрят телек в сестринской, развалившись на диване.

Тишина…