Красив и очень опасен

Одно Кэссиди знала наверняка: Ричарда освободили, и все обвинения с него сняты. Эстер Скотт оказалась на удивление разговорчивой и, выслушав ее шокирующие откровения, Джером Фабиани был вынужден скрепя сердце отказаться от обвинений против Ричарда. В противном случае, в ходе судебного разбирательства неизменно всплыла бы ужасная правда, а никто, и уж тем более окружной прокурор, невольно поспособствовавший тому, что невиновного человека чуть не казнили за убийство, не был заинтересован в раздувании чудовищных слухов желтой прессой.

Кэссиди, прихрамывая, вышла в коридор. Удивительно, но растянутая лодыжка до сих пор причиняла ей больше беспокойства, нежели ранение. Генерал был либо не таким уж замечательным стрелком, каковым себя мнил, либо напротив – настоящим снайпером. Пуля прошла через мягкие ткани плеча, не задев кость и оставив после себя лишь отвратительный шрам. У Франчески пуля лишь скользнула по темени, и хирург, наложив несколько швов, сразу отпустил ее восвояси.

Кэссиди застала Мабри в библиотеке. Алиса не преувеличила, там и правда стояло настоящее пекло. Однако в отличие от Алисы Кэссиди знала, почему Мабри растопила камин. Закрыв за собой дверь, она устроилась в своем любимом зеленом кресле, наблюдая, как мачеха подбрасывает в огонь странички рукописи.

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – спросила наконец Кэссиди.

– Да, – ответила Мабри, не поворачивая головы. Ее белокурые волосы красиво поблескивали в отблесках пламени, да и сама она казалась необыкновенно изящной и молодой. Лишь душа ее была опустошена.

– Ты хоть прочитала ее? Стоила овчинка выделки?

– Это было лучшее, что он создал за последние годы, – вздохнула Мабри. – Гениальная вещь. Ричард рассказал ему часть правды, а об остальном Шон догадался сам. Он даже описал сцену, как генерал входит в спальню к Франческе, которая уже знала, как он обошелся с собственной дочерью. – Мабри содрогнулась и зябко поежилась, потом устало улыбнулась. – Ни у кого, наверное, не повернулся бы язык сказать, что у твоего отца была хоть капля сострадания.

– Это верно, – сухо промолвила Кэссиди. – И все же, скажи, Мабри, уверена ли ты, что поступаешь правильно? Книга принесла бы целое состояние.

– Мне оно ни к чему, – ответила Мабри. – Да и мараться не хочу. А ты?

– Я тоже, – сказала Кэссиди. – Пусть Шона помнят лучше по «Выходу сатаны». – Откинувшись на спинку кресла, она на мгновение зажмурилась. Потом сказала: – Алиса уезжает.

– Слава богу! – с чувством промолвила Мабри. – Все-таки и в наше время случаются маленькие чудеса. Кстати, Альба с Франческой тоже собираются.

– Да что ты? – Кэссиди покачала головой. – Жалко.

– Франческе нужно вернуться к нормальной жизни. Внешне она, конечно, оправилась, но по ночам ей все еще снятся кошмарные сны. Общение с этим чудовищем бесследно не прошло. Дома ей будет легче забыть об этом ужасе.

– Но ведь генерал не причинил малышке зла! – вскричала Кэссиди. – Мне он сказал, что не трогал ее.

– Франческа тоже так говорит. И все же, на мой взгляд, ей не помешал бы психотерапевт. Боюсь только, Альба этого не понимает.

– На Альбу я в любом случае полагаться не стала бы, – сказала Кэссиди. – Но зато я верю в свою сестренку. У Франчески здравого смысла больше, чем у кого-либо во всей нашей семье.

– Исключая разве что тебя, – с расстановкой промолвила Мабри. Потом, немного помолчав, добавила: – А ты не хотела бы уехать вместе с ними?

– Хочешь от меня избавиться, Мабри? – криво усмехнулась Кэссиди. – Что ж, я могу вернуться в Мэриленд в любой день. С работы меня пока не уволили. Одно твое слово, и я выметаюсь.

– Сегодня вечером Альба с Франческой вылетают в Милан. Самолет делает посадку в Лондоне.

Кэссиди вздрогнула и снова зажмурилась. Потом сказала:

– Мабри, но ведь не могу же я сразу сорваться с места и улететь в Европу!

– Тебе это не впервой, – напомнила мачеха.

– Я тебе уже надоела, да? – спросила Кэссиди.

– Ну что ты, Кэсси, – ласково улыбнулась Мабри. – Просто я хочу, чтобы ты была счастлива, а это невозможно, пока ты не увидишь того, кого бросила.

– Я его не бросала, – возразила Кэссиди. – Это он меня бросил. Он зашел ко мне в палату, чмокнул в щеку и попрощался.

– А что ты сказала?

– Что я могла сказать? Больше он во мне не нуждался. Что мне оставалось делать, умолять его остаться со мной? Это невозможно, ведь имя его в Штатах запятнано, и он всегда будет жить здесь под дамокловым мечом. Нет, ему надо перебраться в Англию и жить где-нибудь в глуши, подальше от общества. С глаз долой. Только там он может обеспечить безбедную и спокойную жизнь своим детям.

– Вот и отправляйся к нему.

– Ричард уже сделал свой выбор. Я ему не нужна.

Мабри подбросила в огонь последнюю стопку бумаги, и вспыхнувшие с новой силой языки пламени принялись весело лизать ее. Словно погребальный костер, с грустью подумала Кэссиди.

Мабри пристально смотрела, как огонь пожирает последние странички рукописи.

– А ведь Шон очень любил тебя, – ни с того ни с сего сказала она.

Кэссиди чуть призадумалась, потом сказала:

– Я знаю.