Красивая ложь

— То, что я собираюсь вам рассказать, — начал Гарриман задушевным голосом, как будто играл в спектакле, — на языке юридической практики называется «запретным знанием». Приготовьтесь вкусить плодов с отравленного древа. Вы получите то, что искали, но не сможете применить это знание, чтобы вершить правосудие. На ваши вопросы будут даны ответы, и на этом будет поставлена точка. Мне продолжать?

Я задумалась. Может, я не хочу пройти этот путь до конца? Что я буду делать со знанием, которое я не смогу применить? Я не сумею восстановить справедливость. Может, лучше оставаться в счастливом неведении? Но я кивнула в знак согласия.

— Макс был рыцарем. Он не мог мириться с несправедливостью. Если он видел недостатки системы, он бросался их исправлять. Но это неблагодарная работа. Дети умирали, пока он пытался добиться для них государственной опеки законными способами. Детей били, обижали, не обращали на них никакого внимания. Родители причиняли им миллион страданий миллионами способов. Эти люди изначально не хотели иметь детей, не знали, что им с ними делать, но обладали неограниченными правами по отношению к ним. В то же самое время другие пары страстно мечтали иметь детей, но терпели фиаско. Они становились в очередь на усыновление, но государственная машина, как я уже упоминал, отличалась большой нерасторопностью. Благодаря работе своего благотворительного фонда Макс встречался со многими людьми, знал их надежды и чаяния. Он знал, что эти люди могут предложить нуждающимся детям любовь, заботу, семейный очаг, и его угнетала мысль о том, что они не могут реализовать свой потенциал. Макс разработал план помощи этим детям. И сумел убедить других принять в этом участие. Он назвал свое предприятие «Проект “Спасение”».

Я не могла оторвать взгляда от Гарримана, когда он мерил шагами кабинет, как будто произносил заключительное слово перед судьями. Джейк стоял у двери и тоже не сводил глаз с оратора. Его лицо было непроницаемым. Я даже представить себе не могла, о чем он думает в этот момент.

— Деятельность проекта «Спасение» имела два направления. Одна группа занималась лоббированием в Нью-Йорке законопроекта «Безопасность детей и женщин в семье». Этот законопроект позволил бы матерям оставлять своих детей в полицейских участках, клиниках, где угодно, и никто не задавал бы им вопросов. Детей в таком случае определяли в систему государственной опеки вне очереди. Другим направлением было привлечение к работе медицинского персонала: врачей и медсестер, которые работали в клиниках для малообеспеченных слоев населения. Они анонимно могли сообщить о том, что те или иные дети подвергаются насилию в семье. Врачи и медсестры искренне полагали, что в рамках такого сотрудничества помогают отследить детей из неблагополучных семей и предупредить несчастные случаи.

— Но на самом деле, — сказал Джек, — они просто называли имена детей, которые якобы нуждаются в спасении.

— Так и было, — кивнул Гарриман. — Таким образом, цель проекта была весьма благородной, но этого нельзя сказать о методах, применявшихся для ее достижения. Кому-то пришлось бы «спасать» детей, то есть забирать их из родного дома. Твой дядя не проявил должного энтузиазма, когда дело дошло до этого этапа.

— И ваши клиенты оказались здесь весьма кстати, — вставил Джек.

— Совершенно верно, господин Якобсен.

— Что? — спросила я. — Я не понимаю. Что вы подразумеваете под словом «клиенты»?

Гарриман улыбнулся мне так, как улыбнулся бы снисходительный профессор безнадежному студенту, который, несмотря на все свои старания, все равно плетется в хвосте.

— Я думаю, что мне нет необходимости уточнять, какого сорта люди обращаются ко мне за услугами.

— Неужели? — с отвращением произнесла я. — Неужели вы могли привлечь к работе над этим проектом мафию?!

Гарриман съежился и изобразил на своем лице недоумение.

— Прошу тебя, Ридли! Я не говорил этого. И на твоем месте я бы ни за что не стал повторять подобных утверждений.

Я посмотрела на него, не зная, как его воспринимать: как монстра, лишенного моральных принципов, или как предприимчивого дельца. Он откашлялся и продолжил:

— Некоторое время все шло прекрасно. «Спасение» проходило без сучка и задоринки, и дети отправлялись в дома, где их ждали. Обратная сторона медали была надежно скрыта от посторонних глаз. И на этом зарабатывались деньги. Большие деньги.

— Они продавали детей? — в ужасе воскликнула я.

Гарриман пожал плечами.

— Это дело требовало больших затрат. И хочу тебе напомнить, что не все в нем принимали участие ради блага детей.

Гарриман говорил так монотонно, что я ушам своим не верила. Он спокойно рассказывал мне о том, что Макс был связан с организованной преступностью и знал о том, что детей забирали у их собственных родителей и продавали чужим людям. Богатым и влиятельным чужим людям. Я вспомнила о тех званых обедах, на которых присутствовал весь высший свет. Сколько же людей, которых мы встречали там, купили своих детей при помощи проекта «Спасение»?