Красивая ложь

У меня просто в голове не укладывалось: я переживаю такие неприятности, а моих родителей нет рядом со мной. Раньше, даже получив плохую оценку, я звонила отцу, чтобы пожаловаться. У меня вдруг возникло ощущение, что я навсегда попрощалась с прошлым и теперь могу исчезнуть, стать маленькой и незаметной.

— Мне жаль, что ты не связалась со мной до того, как поговорила с детективом, — сказал Гарриман, после того как выслушал мою историю, начиная с первой записки и заканчивая визитом детектива Сальво. Я пожала плечами.

— Вообще-то тебе надо было позвонить мне еще тогда, когда началось это преследование, — сказал он, отклоняясь на спинку кресла и глядя на меня.

— У меня, к счастью, нет достаточного опыта в такого рода вещах, — ответила я и потерла глаза, пытаясь стряхнуть с себя усталость.

— Конечно, я понимаю, — ответил Гарриман, наклоняясь вперед и опуская локти на свой дубовый рабочий стол огромных размеров. Мне кажется, он был не меньше автомобиля.

— Что мне теперь делать?

— Мой совет? Сделать перерыв. Поехать домой к родителям на некоторое время. Я позвоню детективу Сальво и сообщу ему, что теперь ему придется связываться с тобой через меня. Если тебе предстоит разговор с полицией, с сегодняшнего дня ты должна это делать только в присутствии своего адвоката. Ты не совершила ничего дурного и ни в чем не виновата.

Его слова звучали убедительно и легко. Соблазнительно, я бы сказала. Залезь назад в свою нору и пересиди там. Забудь обо всем, как будто ничего и не было.

— Мне кажется, что причина твоих неприятностей уже устранена, — сказал Гарриман. — Если ты пожелаешь, то все утрясется само собой.

Я встала и подошла к полке с фотографиями, висевшей справа от стола Алекса. Из окна его кабинета открывался вид на Центральный парк и Пятую авеню. «Устранена». Мне показалось, что Гарриман выбрал очень странное слово, чтобы сказать о смерти человека, который мог быть моим отцом.

— Кристиан Луна думал, что я его дочь. Он приехал, чтобы разыскать меня, а его убили, — произнесла я, глядя на гудящую дорогу внизу. — Как такое может утрястись само собой?

— Этот человек, кем бы он ни был, не может называться твоим отцом. В этом ты можешь не сомневаться.

Адвокат произнес это так уверенно, что я невольно оглянулась на него.

— Я хочу сказать, — пустился Гарриман в объяснения, посмеиваясь, — как можно верить этому типу? Он является сюда через тридцать лет, и что? Ты ему поверила, Ридли? Ты же умная девушка.

Я ничего не сказала, продолжая смотреть на Алекса, не отводя взгляда. Я пыталась найти логическое объяснение происходящему, но не могла. Я знала, что эту проблему так просто не решить.

— Хорошо, — произнес он, разводя руками. — Давай сделаем анализ ДНК.

Почему я сама до этого не додумалась? Внутри у меня все перевернулось. Может, я и не хотела знать правду? Вопрос был, очевидно, не так опасен, как ответ, который я могла на него получить.

— Видишь, — сказал мне Гарриман, когда я так ничего и не возразила, — ты не очень стремишься узнать правду, не так ли?

Я посмотрела на фотографии на полке, и одна из них привлекла мое внимание. На ней были Алекс, дядя Макс, Эсме, мой отец и мужчина, которого я не узнала. Они стояли под плакатом, на котором было написано: «Проект “Спасение”. Брошенные дети достойны лучшей участи».

Я внимательно рассматривала этот снимок. Все на нем казались такими молодыми, а Макс обнимал Эсме за плечи. На ее лице светилась ослепительная улыбка, а ее рука была скрыта от объектива, потому что она обнимала Макса за талию.

— Когда была сделана эта фотография?

Гарриман подошел ко мне. Я ощутила запах его дорогого одеколона. Часы на его руке по стоимости равнялись сумме, достаточной для того, чтобы заплатить за обучение двух студентов в неплохом университете. У Алекса были такие загорелые руки, что казалось, будто он в кожаных перчатках. Он взял фотографию и посмотрел на нее с улыбкой.

— Давно. Еще до того как ты родилась, — сказал он.

— Что такое проект «Спасение»?

— Он осуществлялся в рамках благотворительного фонда Макса. Ты помнишь, что твой дядя лоббировал закон «Безопасность и защита женщин в семье»?

Я вспомнила свой недавний разговор с отцом и кивнула.

— Проект «Спасение» лоббировал принятие законопроекта. Эта группа занималась социальной рекламой, предоставляла консультационные услуги и привлекала к участию в работе знаменитых людей. Теперь, когда закон принят, при фонде работает горячая линия и центр по связям с общественностью. Они распространяют листовки в больницах, клиниках и полицейских участках. В честь педиатров, которые вносят большой вклад в работу центра, устраиваются званые обеды. Агентство, основанное Максом, по-прежнему финансирует работу центра.

Гарриман поставил фотографию на место и, положив мне руки на плечи, повернул меня к ней спиной.

— Это давняя история, — добавил он.

Я присела на диван, который, казалось, принял меня в свои объятия, настолько мягким и удобным он был. Алекс опустился в кресло, напоминавшее трон: у него было роскошное сиденье, резные ручки и спинка, украшенная львиными головами.