Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына

Я посещал собрания Ал-Анон. Два раза в неделю ходил на сеансы психотерапии. В первый раз в жизни я лежал на кушетке психотерапевта. Это был совсем иной опыт – кропотливый, зачастую пугающий процесс, напоминающий демонтаж многоуровневого здания из деталей конструктора «Лего» с тайными комнатами и чердаками, когда оно разбирается кирпичик за кирпичиком и осматривается каждая деталь. Я понял, что в какой-то момент зацикленность на бесконечных кризисах в жизни Ника стала восприниматься мною как более безопасная территория, чем осмысление моих собственных проблем. Более того, безопаснее было даже получить кровоизлияние в мозг, чуть не закончившееся летальным исходом.

Каждый, кто лежал в отделении интенсивной терапии, знает, что, несмотря на все трудности, пребывание там оказывает глубокий преобразующий эффект. Я вскрывал в себе слой за слоем, обнаруживая вину и стыд, что помогло объяснить, почему мне так хотелось взять на себя ответственность за зависимость Ника – по сути, за его жизнь. В результате другие клише, принятые в обществах Ал-Анон и программах реабилитации, уже не казались такими банальными. Я все еще не могу полностью принять первый постулат об отсутствии вины. Но я понимаю, что никогда не смогу узнать, насколько велика моя вина и мой вклад в развитие зависимости у моего сына. Недавно в статье, опубликованной в New York Times Magazine, были приведены слова Уильяма Мойерса, бывшего алкоголика, сына журналиста Билла Мойерса: «Выздоровление… это попытка разобраться с той дырой, которая образовалась в твоей душе». Что стало причиной этого? Никто не знает. Сколь неповинны мы в своих ошибках, но какую ответственность мы за них несем! Я признаю, что совершил ужасные ошибки при воспитании Ника. Я не снимаю с себя ответственности даже сейчас. Ты знаешь, Ник, как мне жаль, что все так получилось.

Я смирился с двумя другими постулатами Ал-Анон. Я не могу контролировать ситуацию с наркозависимостью и не могу добиться излечения. «Несмотря на все слезы, и душевную боль, и исключительно благие намерения, большинство семей наркозависимых в итоге терпят поражение, – пишет Беверли Коньерс. – Наркозависимые упорствуют в своем стремлении к саморазрушению и злоупотреблению наркотиками до тех пор, пока внутри них самих не произойдут настолько радикальные изменения, совершенно не связанные с чьими-либо усилиями, что желание жить лучшей жизнью заставит поблекнуть и окончательно заглушит желание испытывать кайф от наркотиков». Однако одно дело – читать эти объяснения. И совсем другое – прийти к их принятию в результате внутренней работы. Я уверен, что сделал все от меня зависящее, чтобы помочь Нику. Теперь решение должен принимать он сам. Я согласен с тем, что должен отпустить его и он сам будет или не будет разруливать свои проблемы и налаживать свою жизнь. Мне кажется, Ник, скорее всего, тоже почувствует облегчение от того, что я оставил свои попытки взять на себя ответственность за его реабилитацию. Это подготовит почву для формирования совсем иных взаимоотношений между нами – вроде тех, о которых он мечтал в Санта-Фе. Отношения созависимости, при которых я пытался решать его проблемы и контролировать его жизнь – хотя бы и ради его спасения, – могут трансформироваться в отношения, когда каждый из нас не зависит от другого, когда мы принимаем друг друга такими, какие мы есть, когда мы относимся с состраданием друг к другу, в отношения с разумными границами. И конечно, это отношения, которые наполнены любовью.

Кровоизлияние в мозг помогло мне понять разницу между прежними и новыми отношениями. Разумом я это понимал и раньше, но только теперь осознал это на эмоциональном уровне. Мои дети будут жить дальше – со мной или без меня. Эта мысль шокирует родителей, но она в конечном счете освобождает нас и дает нашим детям вырасти, стать взрослыми.

Хорошо было бы прийти к этому пониманию раньше, но я не смог. Если бы родительство было более легким делом! Но такого никогда не будет. Если бы жизнь была легче! Но нет. И я больше не стремлюсь сделать ее легче. Когда-то мне отчаянно хотелось, чтобы жизнь была проще, но мое мировосприятие изменилось в результате наркозависимости Ника и моего пребывания в отделении интенсивной терапии. Пережитые испытания преподали мне еще один урок: оказалось, что я могу принять – и даже принять с облегчением – мир, полный противоречий, где все окрашено в разные оттенки серого и практически нет ничего только белого и только черного. Мир, в котором много хорошего, но для того, чтобы наслаждаться красотой и любовью, человек должен пройти через трудности и муки.