Красна Марья

— Я уже говорила с Зиновьевым в Ленсовете. Его позиции подорваны, а выходов на Москву почти не осталось. Надежду обвиняют в связях с Троцким — а это серьезно по нынешним временам. Ты знаешь, как к нему относится Джугашвили. Он мстителен… — Мария оглянулась на причитавшую мать и, понизив голос, прибавила тихо: — Боюсь, ей грозит расстрел. Знаешь, я чувствую себя беспомощной, я как-то… растерялась… Надо собраться и подумать, к кому я могу обратиться.

— Вот что, Маша. Ты, кажется, не у тех помощи ищешь, — распрямился Алексей, — надо выше брать!

Мария Сергеевна посмотрела вопросительно, с затаенной надеждой.

— Пойдем. Одевайся!

Они вышли на стылую улицу, усеянную жухлой листвой. Алексей нанял извозчика и дал адрес. Подъехали к корпусам мединститута. Алексей попросил жену остаться во дворике на скамейке и направился прямиком к деканату. Через пятнадцать минут к нему выскочила перепуганная Лина в белом халате:

— Алексей?! Что приключилось? Меня сейчас вызвали — сказали, что у меня тяжело заболел брат. И я почему-то сразу подумала о тебе. Что — с женой что-нибудь? Преждевременные роды? Или… Сережа? Ну не молчи, ради бога!

— Лина, возьми пальто — и поедем. По дороге расскажу.

* * *

На сводах глубокого купола скорбели лики святых евангелистов, а обычно строгий образ Николы Угодника был так печален и милостив, что измотанные нервы Марии Сергеевны не выдержали — она разрыдалась. Вокруг священника было сизо от кадильного дыма, пронизываемого солнечным копьем из оконца, и слова молебна — нараспев — доносились как бы издалека… Алексей встревоженно оглянулся на жену, но остался на месте и дал ей выплакать горе. Капитолина стояла на каменном полу на коленях, погруженная в молитву. Подоспевший Беринг время от времени взволнованно взглядывал на девушку, но старался не отвлекаться от хода молебна и тоже просил о помощи.

По окончании молебна Николаю Чудотворцу, великомученице Анастасии Узорешительнице и святым мученицам Вере, Надежде и Любови с матерью их Софией священник благословил всех, дал приложиться к Евангелию и кресту и проникновенно напомнил, что все — в руках Божиих и потребно просить Господа и надеяться.

— Имя-то какое — Надежда! — растроганно провещал он. — Надеяться будем, а по неотступности наших молитв, быть может, и смилуется Господь…

Призвал он также, елико возможно, привлечь к молитвам и мать заключенной рабы Божией Надежды, уповая на великую силу материнской молитвы.

Все вместе они вышли из церкви. Вокруг слышались окрики извозчиков, ругань торговок, промаршировал взвод артиллеристов… Все казалось дальним, чуждым и неправдоподобным — как будто выбрались на суетливую улицу из иного, горнего мира. Капитолина взяла под руку Марию Сергеевну и повела по дорожке, к выходу из ограды собора, тихонько беседуя. Алексей с благодарностью пожал руку Берингу, и они, не торопясь, последовали за женщинами — в молчании.

Капитолина проводила Марью Сергеевну до самого дома и поднялась с ней наверх: проведать и успокоить своего любимца Сергуньку, потолковать с Софьей Павловной. Та как будто ждала Лину, чтобы разделить с ней переживания: долго не отпускала, рассказывала и жаловалась. Девушка, как могла, утешала и вызвалась сходить в аптеку, чтобы пополнить опустевший пузырек с лавровишневыми каплями. Далекая от веры Софья Павловна недоуменно спросила:

— Но что именно означал ваш экстренный сбор и совместный поход в церковь?

Капитолина с милой улыбкой пояснила, что по завету приснопамятного отца Серафима в случае большой беды они собираются вместе — следуя слову Спасителя о том, что «Там, где двое или трое собрались во Имя Мое, — там и Я среди них». Софья Павловна ответила озадаченным, с оттенком подозрительного недопонимания взглядом — Капитолина постаралась перевести разговор на другую тему.

Мария Сергеевна тем временем отрешенно отмалчивалась и погрузилась в себя. Потом села писать письмо какому-то высокопоставленному партийному чину. Алексей искоса посмотрел на расклеившуюся, грузную Настасью с распухшими глазами — и сам отправился собирать Сережу ко сну, уложил и нарочито спокойным голосом рассказывал сказку, поглаживая сына по плечику.

Беринг дождался Капитолину и предложил подвезти — та уклонилась под благовидным предлогом. Последние полгода они почти не виделись: Капитолина избегала капитана, хотя при встрече вела себя безукоризненно вежливо и даже предупредительно. Она наотрез отказалась возвращаться на прежнюю квартиру, несмотря на весьма настойчивые уговоры и доводы Марии Сергеевны. Алексей же, едва заговорив с Капитолиной о переезде к Берингу, сразу понял ее настроение — и только посмотрел удрученно и сожалеюще.