Красная дюжина. Крах СССР: они были против

Меня поражало даже не то, что вокруг Горбачева такое количество людей лживых и ненадежных. Меня поражало, что он боится многих из них. Он сам, лично, кричал на меня, заклиная не трогать его заместителя по партии и явного оппонентя Лигачева, председателя КГБ Чебрикова, министра обороны Язова. Я, редактор, не боялся этих людей, а он — президент — боялся. Я понимал, что своим выговором Михаил Сергеевич спасает меня, но я не мог понять, почему он гневается на меня, а, не на тех, других… Кремль оборачивался для Горбачева одиночеством, чужбиной неоднократно — он терял свое привычное окружение, уйдя из Ставрополя, став генеральным секретарем, пытаясь быть парламентским лидером. Человек добрый и мягкий, он не мог по старой формуле править варварскими методами в варварской стране. Но сделать эту страну демократией оказалось выше его сил, в большой степени потому, что он был внутренним эмигрантом в Кремле и в доме ЦК на Старой площади. Политика, увы, была и остается командной игрой. У Горбачева бывали хорошие партнеры, но никогда не было хорошей команды. Он не чувствовал себя хозяином, пытаясь хозяйничать в государстве. Оно было его — и не его, будто временное пристанище эмигранта.

В конце своего президентства он начал многое понимать, уже предаваемый в открытую. Корреспондент «Независимой газеты» Караулов, бравший у Горбачева интервью перед самой его отставкой, рассказывал мне, что Михаил Сергеевич вдруг посерьезнел и сказал, что по многим причинам он так и не научился ценить независимых людей. «Как обидно, что я не смог использовать в полной мере таких людей, как Коротич, достичь абсолютного взаимопонимания с ними…»

Опять ошибка. Никого не надо использовать. Никому не надо позволять использовать себя. Надо делать общее дело и находить для этого верных единомышленников. Лет десять подряд Горбачев был эмигрантом в Системе, созданной коммунистами. Разрушив ее, он оказался в положении человека, принесшего неведомую болезнь на остров. Сегодня он все на том же острове. И все так же одинок на нем, потому что остров стал почти необитаем.

КОРОТИЧ. POST SCRIPTUM

Сейчас Коротич рулит киевским изданием на русском языке (возглавляет редакционный совет всеукраинской газеты «Бульвар Гордона»), при этом гражданство у него — российское.

Последний раз я видел легендарного редактора на полувековом юбилее Артема Боровика, который Вероника Хильчевская отмечала в «Манеже». Виталь Алексеевич выглядел потерянным и свалил с мероприятия сразу после того, как к нему подошел потереть о былом его экс-сотрудник Дима Лиханов. Видимо, не очень хотел вспоминать «огоньковский» период.

Глава 11. РЕФЛЕКС ПАВЛОВА

Физиолог Павлов ставил эксперименты на собаках: в означенный момент зажигается в клетке свет, и у животинки начинает выделяться желудочный сок, хотя кормушка еще пуста. Иван Петрович назвал свое открытие условным рефлексом.

Премьер-министр Павлов поставил эксперимент сразу на всем населении Советского Союза: в означенный момент было объявлено об обмене в трехдневный срок 50- и 100-рублевок старого образца. Валентин Сергеевич таким путем решил побороться за оздоровление финансово-денежной системы страны. О рефлексах он вряд ли задумывался, все получилось само собой: сколько времени прошло, а при упоминании финансиста Павлова у многих законопослушных граждан бывшего СССР непроизвольно начинает выделяться желчь. Правда, физиология здесь ни при чем, скорее нужно говорить о психологии. Стояние в январских очередях 91-го, дабы обменять в сберкассах свои «гробовые» и трудовые, крепко врезалось в память. Не забыли, уважаемые?

Наш народ и прежде к родному правительству без особой любви и нежности относился, а с помощью Валентина Сергеевича и вовсе устойчивый рефлекс выработался…

БЫЛ ЛИ АВГУСТОМ ИЮНЬ?

— В июне 91-го на сессии Верховного Совета Союза вы, Валентин Сергеевич, запросили для возглавляемого вами правительства дополнительные полномочия. В свете последовавших два месяца спустя событий многие склонны то ваше выступление рассматривать как попытку придать видимость законности введению в стране чрезвычайного положения, по сути легализации ГКЧП.

— Я не буду вспоминать, кем изобретен способ внушения населению нужного хода мыслей с помощью средств массовой информации, но сегодня этот прием взят на вооружение повсеместно. Принцип прост: чем масштабнее ложь, тем больше шансов, что в нее поверят. Если сто человек слово в слово повторят вранье, окружающие, в конце концов, подумают, что это правда…

Слухов о репетиции ГКЧП в июне 91-го ходит масса, однако за все это время никто не попытался выяснить, что же на самом деле просил Павлов.