Красная Элла

– Это мой родной город. Ты не бойся. Это очень космополитичный город. Тебе он понравится. Нам будет там хорошо. Мы будем счастливы. – Энрике закончил говорить, и вся наша компания замерла в ожидании моего ответа.

– Но я не могу поехать в Лиссабон, – сказала я.

– Почему? – глаза Энрике наполнились тревогой. – Я не могу уехать без тебя, – с нарастающим волнением проговорил он. – Почему ты не можешь поехать со мной? – с надрывом в голосе выдохнул свой вопрос португалец.

– На это есть сто причин, – ответила я уклончиво.

– Назови хотя бы одну, – Энрике сжал мне руку.

– Слушай, Энрике, я тут вспомнила… Ты же хотел увидеть корриду? А вы, знаете, ребята, мне хочется написать сценарий фильма о корриде с португальскими быками, которая едва не состоялась у нас в Москве, – затараторила я, обращаясь к Себастьяну и Эдуардо.

– О корриде?! С португальскими быками … В Москве?! – одновременно вскричали португальцы.

Я сделала верный ход: тема корриды с португальскими быками в Москве была не менее интересной и завораживающей, чем тема любви с первого взгляда. Все уставились на меня в ожидании разъяснения по поводу сценария о корриде и быках. Я посмотрела на свою подругу. Иванка бросила на меня взгляд, полный предостережения. Всё, время вышло, надо закругляться.

– Это комедия, потому что быть такого не может. Начнется сценарий с того, что одному молодому человеку захочется заработать много денег, – начала я свое повествование о приключениях португальских быков в Москве.

И в течение последующих десяти минут на одном дыхании выдала захватывающую историю, которую нарисовало мне воображение. Португальцы сидели не шелохнувшись: их увлекла история! Только Энрике заметно нервничал и слушал невнимательно: его волновал больше, кажется, неумолимо приближающийся момент расставания.

– След португальских быков, завезенных в нашу страну нелегально, якобы, для корриды, теряется на просторах нашей великой родины, – ставлю я, отнюдь, не оптимистическую точку в будущем сценарии.

Гробовая тишина наступает за столом.

– Это очень грустная история, – наконец решается нарушить ее Себастьян.

– А теперь, друзья, мы должны с вами проститься, – говорю я решительно, и мы с Иванкой встаем из-за стола.

Следом вскакивают португальцы, и мы обмениваемся с ними рукопожатиями. Девчонкам мы машем: бай – бай! Синтия не скрывает своей радости по поводу нашего ухода, она облегченно вздыхает и бросает мимолетный взгляд на Энрике.

– Я вас провожу, – говорит Энрике и берет меня за руку. Этот жест моментально действует на Синтию: её лицо вспыхивает, и жалобная улыбка трогает уголки губ девушки.

Мы идём втроем к выходу, оказываемся в небольшом холле, где у гардероба стоит… Юрий Гуляев. Это логичное и красивое завершение нашего приключения: мы с Иванкой переглядываемся и заговорщически улыбаемся друг другу. Все идет как надо.

Иванка открывает сумочку и с записной книжкой подходит к Юрию Гуляеву, который, внимательно выслушав слова восхищения его талантом, а затем просьбу об автографе, размашисто расписывается на первой страничке. Такой же раритетной росписью великого певца обзавожусь и я.

Поблагодарив своего кумира, мы с Иванкой, счастливые от своей удачи, выходим на улицу. Энрике нервно ходит у входа в кафе. Он засовывает руки в карманы брюк, затем вынимает их, беспрестанно одергивает свой щегольской клетчатый пиджак, трет ладони.

Увидев нас, он бросается навстречу, неожиданно заключает меня в объятия и целует прямо в губы. У него мягкие и горячие губы. Мне тяжело дышать в его крепких объятиях, я пытаюсь освободиться, но безуспешно. Энрике взволнован, дышит прерывисто. Отстранив меня на секунду, он смотрит мне в глаза. В его огромных темных и влажных глазах разлиты вселенская боль и печаль.

– Не уходи… Я нашел тебя, моя любовь! Элла… Девочка моя… Что мне делать… – лихорадочно шепчет он мне, мешая английские слова с португальскими.

– Иванка, это любовь с первого взгляда! – с отчаяньем обращается он к моей подруге, которая деликатно стоит в стороне, чтобы не мешать нашему расставанию. – Она не должна просто так уйти. Она разобьет мне сердце, – почти кричит Энрике.

Его слёзы капают на моё лицо. Стоящие у входа несколько посетителей с любопытством оглядываются на нас.

– Энрике, прости меня… – говорю я.

– Элла, почему ты просишь прощения? – с болью произносит Энрике. – Ты разве не понимаешь, все не должно так закончиться? Ты – моя любовь… Я встретил тебя… И не хочу потерять! И ты любишь меня. Ты любишь меня! – Последние слова он произносит как заклинание.

На Энрике тяжело смотреть, он словно в горячечном бреду: его глаза лихорадочно блестят, взгляд полон отчаяния. Он похож на раненого зверя. Молодого красивого, еще недавно полного сил и уверенности в себе, сейчас же – раненого, рычащего, мечущегося и страдающего от боли и несправедливости судьбы.

– Завтра… – глаза португальца лихорадочно блестят. – Я завтра в это же время здесь буду ждать тебя. Ты придёшь? – спрашивает Энрике, с мольбой заглядывая мне в лицо.

У меня не хватает духу ответить ему «нет». Я киваю и твердо говорю: