«Красная империя зла». Запад против Сталина

В то же время режим использовал зернозаготовки как способ прокормить 40 млн голодающих в городах и промышленных центрах, что свидетельствует о явной нехватке урожая. В мае 1932 года советское правительство разрешило частную торговлю зерном. Но в 1923–1933 годах в продажу его поступило крайне мало. Что тоже указывает на скудость собранного в 1932 году урожая (Таугер 1991, р. 72–74).

Около 10 % населения Украины умерли от голода или связанных с ним болезней. Но 90 % остались в живых, большинство из которых — крестьяне, военнослужащие с крестьянскими корнями или рабочие из крестьянских семей. Чтобы засеять и вырастить урожай в 1933 году, выжившим крестьянам пришлось работать очень напряженно в условиях нехватки еды. Это им удалось при поддержке советского правительства. Ослабленное голодом и сократившееся из-за смертей население при нехватке тягловой силы тем не менее смогло вырастить урожай в 1933 году и положить конец голоду. И это еще одно свидетельство катастрофически малого урожая 1932 года (Таугер 2004).

Программа государственной поддержки включала распределение 5 млн т продовольственной помощи, отправленной в том числе на Украину начиная с 7 февраля 1933 года[34]; поставку тракторов и другого оборудования, выделенного специально Украине; «создание сети из более чем тысячи политотделов в МТС, которые внесли большой вклад в успешный сбор урожая 1933 года» (Таугер 2012б); другие меры, включая создание специальных комиссий по посевам и уборке урожая для организации работ и распределению зерна и продовольственной помощи.

«Трактовка голода 1932–1933 годов как самого крупного в череде природных катаклизмов приводит к отличному от версии о “преднамеренном” голоде подходу. Некоторые из сторонников теории крестьянского сопротивления утверждают, будто режим использовал голод, чтобы отомстить крестьянам и заставить их работать еще больше. Однако из-за плохого урожая и нежелания некоторых крестьян продавать свои излишки голод и смерти от него начались в городах и некоторых селах еще в 1928 году. В течение следующих нескольких лет снабжение продовольствием ухудшалось не только из-за экспорта 1930–1931 годов, но и в результате плохого урожая 1931–1932 годов. Жестокие меры в период заготовок в 1931 и 1932 необходимо рассматривать в контексте голода, который разразился в городах и селах по всему Советскому Союзу с конца 1931 года; к 1932–1933 годам, как говорилось выше, рабочие и крестьяне стали умирать от голода. Если верить тому, что режим специально морил крестьян голодом, чтобы повысить дисциплину труда на сельскохозяйственных предприятиях, следует ли тогда считать голод в городах попыткой режима дисциплинировать рабочих, управленцев, их жен и детей?

Хотя политика распределения продовольствия остается за рамками данной статьи, очевидно, что небольшой урожай 1931–1932 годов вскрыл недостатки, которые оказали влияние на всех без исключения граждан, и что советский режим не располагал достаточными ресурсами для преодоления кризиса.

В итоге данное исследование показывает: хотя СССР и ранее сталкивался с хронической засухой и другими природными катаклизмами, то, что случилось в 1932 году, оказалось необычной и жестокой комбинацией катастрофических обстоятельств в стране, особенно уязвимой к событиям такого рода. Представленные здесь доказательства и их анализ показывают, что голод в Советском Союзе оказался гораздо более серьезным и важным событием, чем утверждалось в большинстве прежних исследований, включая [работы] приверженцев интерпретации, выдвинутой украинскими националистами; и голод стал следствием крайне редкого стечения природных и сельскохозяйственных обстоятельств. Обращая на них внимание в данном исследовании, мы показали важность постановки под сомнение общепринятых политических взглядов и необходимость учитывать роль природных аспектов голода и других исторических событий, в которых человек взаимодействует с природой. То, что через карточную систему советский режим хоть и плохо, но накормил во время голода более 50 млн человек, включая многих крестьян; что хотя бы некоторые из них, столкнувшись с голодом, стали работать усерднее, несмотря на неприязнь к режиму в 1933 году и в течение нескольких предшествующих лет, — все это показывает, что участники тех трагических событий осознавали уникальность происходящего» (Таугер 1991, р. 46–47).

Снайдер стал на точку зрения украинских националистов о якобы «предумышленном» характере голода, то есть признал за истину миф о «голодоморе», хотя сам нигде не использует такой термин в открытую. Он стремится создать впечатление, будто советское правительство обобрало Украину до зернышка, не предприняв никаких попыток помочь голодающим. Снайдер игнорирует природные факторы — главные из всех причин голода — и ничего не пишет об оказанной советским правительством крупномасштабной помощи, которая вкупе с усердным трудом самих крестьян в сложных условиях позволила вырастить большой урожай в 1933 году. С точки зрения Таугера: