Красная капелла. Страшный сон гестапо

В начале 1970-х годов отец дал мне книгу Ал. Азарова и Вл. Кудрявцева «Забудь своё имя»[281], ставшую в нашей стране одним из первых массово изданных литературных изложений истории соперничества разведок на территории Швейцарии и Франции в годы войны. У героев были явно вымышленные имена, и потому, прочитав литературный текст и уже зная фабулу описываемых событий, я задал всего лишь один вопрос: «Кто в этой книге ты?» Ответ отца был лаконичен: «Меня здесь быть не может. В этой книжке написано о тех, кто провалился, а я работал без провала».

Очень важную роль в нелегальной службе Ф. Ф. Кругликова сыграла Мария Иосифовна Полякова («Мира»), которая была его преподавателем в разведшколе, обеспечила его прекрасными документами нелегала и в течение всей войны по специальному поручению руководства ГРУ шефствовала над нашей семьёй. Она же проводила необходимые срочные фотосессии для изготовления парольных фотографий, принимала у мамы записки для отца, передавала ответы от него.

«Мира» помогала нам при выезде в эвакуацию, а затем – при возвращении в Москву, заботилась о продовольственных пайках и помогала решить многие другие бытовые проблемы. С мамой у неё были самые тёплые отношения. По прошествии многих лет мне довелось не раз бывать в её квартире на Арбате, и наши длительные доверительные беседы взаимно дополняли картины их совместного легендарного прошлого.

Старший помощник начальника отделения РУ ГШ КА, преподаватель разведшколы капитан Мария Полякова («Мира»), 1938 г.

Когда я поделился с отцом своими впечатлениями о прочитанной книге, посвящённой руководителю нашей разведки Яну Карловичу Берзину, он вдруг сказал, что однажды имел с ним длинный вечерний разговор. Я даже замер от напряжённого интереса. Приведу краткое изложение его воспоминаний об этой уникальной встрече. «После того как мы сдали экзамены за курс обучения в разведшколе, мне приказали в назначенное время явиться к начальнику разведуправления. Его тогда у нас мало кто видел – он только что вернулся из Испании. Женщина-секретарь предупредила, что к начальнику надо обращаться без воинского звания, просто «Павел Иванович». Захожу в тесненький кабинетик – и вижу у него три ромба – а я его просто «Павел Иванович»! (Берзин имел воинское звание армейского комиссара 2 ранга. – П.К.) Разговаривали, будто гражданские. Он расспросил о родне, срочной службе в армии и учёбе в академии. Потом отвёл меня в соседний большой кабинет, в котором на длинном столе были разложены оружие, отдельные агрегаты самолётов и танков. (Впоследствии я прочитал, что это были образцы вооружений, собранные в Испании. – П.К.) Берзин попросил меня посмотреть его выставку и рассказать, что я знаю об этих образцах вооружений. Посмотрел – всё незнакомое, иностранное, и вдруг вижу – нагнетатель немецкого авиационного мотора. Я такой изучал по статье в заграничном техническом журнале, когда в академии конструировал такой же нагнетатель при дипломном проектировании. Ну, я ему и рассказал о принципе действия и о том, насколько увеличивается высота полёта самолёта с таким нагнетателем. Берзин предложил сказать несколько фраз по-белорусски, потом по-английски. Затем сообщил, что мне предлагается служба за рубежом на нелегальном положении. Поразило, что он сказал: главным вашим противником будет Англия (в те годы главными будущими противниками считались Япония и Германия[282]. – Прим авт.). Ехать придётся надолго и желательно вместе с женой». Впоследствии мама рассказывала мне, что после этой памятной встречи он некоторое время занимался с ней изучением английского языка.

Цюрихский коммерсант с чехословацким паспортом

«Я должен был уехать в Англию летом 1938 года, – делился своими воспоминаниями отец в ходе одного из доверительных разговоров. – Однако оформление документов затянулось до конца года. Некому было их подписать. На место бесследно пропадавших начальников приходили новые, не знакомые с нашей работой, всего опасавшиеся. Кроме того, в начале 1939 года, когда весьма реальной стала скорая война с Германией, въезд в Англию немцев, а также граждан частично оккупированной Чехословакии начал ограничиваться. Тогда я этого не знал и поэтому был очень удивлён, что в лондонском порту вместо двух месяцев, на которые была оформлена моя туристическая виза, в паспорте поставили разрешение только на неделю. Этого времени едва хватило на получение указаний руководства о дальнейших действиях. Мне приказали ехать в Париж. Там я провёл почти месяц в ожидании связи. Мои командировочные деньги совсем закончились, когда, наконец, со мной встретился резидент и в итоге длительной беседы огорошил сообщением, что вместо возвращения домой меня надолго направляют в Швейцарию. Вместо вольного туриста я должен был стать коммерсантом в Цюрихе и впоследствии объявить себя эмигрантом».