Красная карма

Маоист вытянул и скрестил ноги: казалось, он чувствовал себя в этой синей рабочей спецовке уютно, как младенец в колыбели.

– Вообще-то, в последнее время Сюзанна как-то изменилась, – вполголоса проговорил он.

– В каком смысле?

– Ей хочется все большего и большего.

– Чего – большего?

– Демонстраций, забастовок…

– Она что – решила перейти к вооруженной борьбе?

– Ну нет, – улыбнулся Массар, – просто она видит дальше…

– Я не понимаю. Объясни, пожалуйста.

Массар покачал головой. Его взгляд смягчился. Он вынул новую сигарету.

– За каждой революцией стоит нечто мистическое, – назидательно сказал он. – Нечто более великое, чем народ.

– Я все-таки не понимаю…

– Есть идея, что всем происходящим управляет некая высшая воля.

– Ты имеешь в виду… историческую диалектику?

– Не только… Некто вроде бога – улавливаешь?

Николь пришла в полное недоумение. С тех пор как Маркс объявил религию опиумом для народа, о боге давно уже позабыли. Любая религия была врагом классовой борьбы, препятствием на пути шествия мировой Истории.

– Ну не знаю… – протянула она. – Сюзанна была… Я хочу сказать: Сюзанна – атеистка.

– Ошибаешься. Сюзанна – мистик.

Николь припомнила, что ее подруга занималась йогой, но это никак не превращало ее ни в индуистку, ни в буддистку.

– И что это за мистицизм?

– Точно не знаю. Но она ищет нечто иное. И победа пролетариата для нее уже не главная цель в жизни.

Массар умолк. Казалось, его, как и Николь, угнетали воспоминания о Сюзанне и ее причудах.

– Мне известно, что она общается с какими-то людьми… – продолжал он.

– С активистами?

– Да, с активистами, но иного порядка… Возможно, тут замешана религия…

Вот так новость: неужели Сюзанна связалась с какой-то сектой или особой конфессией?

– Откуда у тебя такая гипотеза?

Массар устремил на Николь свой прекрасный лазурный взгляд, переливчатый, как морские волны под солнцем. Казалось, он изучает девушку: можно ли ей довериться?

– Ну, когда мы занимаемся любовью… – внезапно прошептал он.

К счастью, Николь сидела, потому что ноги ее внезапно обмякли.

– Сюзанна ненасытна, понимаешь? – продолжал юноша.

Николь не имела никакого желания узнавать об интимных привычках своей погибшей подруги.

– И ей хочется все большего и большего, – продолжал Массар. – А уж ее манера… в общем, от раза к разу она ведет себя все страннее.

Любопытство Николь перевесило ее скорбь.

– Это как, например?

Массар затянулся и выпустил в потолок облако дыма.

– Теперь она требует, чтобы мы занимались любовью на красной простыне, которую она приносит с собой. А уж какие позы она изобретает… Такого я никогда не видел.

– Ну, может, ей так нравится…

– И еще: перед тем как лечь в постель, ей обязательно нужно выпить спиртного… Словом, все это похоже на какую-то церемонию или ритуал. А уж во время самого… акта… это превращается в истинное безумие.

– В каком смысле?

Новая сигарета. Казалось, Массар чувствует облегчение оттого, что может перед кем-то излить душу.

– Представляешь: она говорит с моим… – Тут он на миг замялся. – Ну, в общем, с моими гениталиями…

Николь с трудом удержалась от смеха.

– И что же она им рассказывает?

– Откуда я знаю?! Она говорит на каком-то неизвестном языке.

Николь призадумалась: может, Сюзанна ударилась в какое-нибудь, к примеру, колдовство? Вот ведь и тот сыщик с хамскими манерами упоминал о странных вещах, обнаруженных у нее в квартире, – может, это что-нибудь вроде приворота?

И тут Массар, словно подтверждая ее подозрения, продолжил:

– А однажды я заметил, что она собирает мою сперму и свои собственные секреции.

Николь онемела от изумления… Такую Сюзанну она не знала.

– В другой раз она что-то начертила пальцем на полу. То ли слово, то ли просто какую-то букву, не знаю…

Николь удивила откровенность Дени. Видимо, после такого признания ему полегчало. Предводитель маоистов плохо переносил эти фокусы с магией…

– Ты уверен, что не можешь назвать мне хоть какие-то имена? – настойчиво спросила она. – Какого-нибудь знакомого гуру или другого духовного отца?

– Нет, она никогда ни о ком не упоминала.

Николь встала. Что ж, охота удалась, хотя она еще не могла оценить всей важности полученной информации.

– Ну а ты сам, – спросила она из чистого любопытства. – Что ты об этом думаешь?

– О чем – об этом?

– О Боге.

Массар рассмеялся, и это был искренний, обезоруживающий смех.

– Бог умывает руки в святой воде. А здесь отчищают руки песком. Вот и вся разница между теорией и практикой. Лично я предпочитаю практику.

42

Николь покидала завод растерянная и рассерженная. Она не узнавала Сюзанну в этой новой ипостаси, но, главное, никак не могла понять, почему подруга не обсуждала все это с ней. Ведь они втроем, если считать Сесиль, поклялись ничего не скрывать друг от дружки.

Так Николь и перебирала все эти мысли, пока внезапно не наткнулась на двоих людей, которых меньше всего ожидала встретить здесь, на заводе, да при этом еще и вместе, – на Эрве и того нахального сыщика. Не успела она раскрыть рот, как этот последний спросил:

– Ты что здесь делаешь?

– А вы-то сами? – отрезала она.

– Это тебя не касается. Так что ты здесь разнюхивала?