Дух глубин даже научил меня действовать и принимать решения в зависимости от снов. Сны проложили путь для жизни, они определяют вас, хотя вы и не понимаете их язык.[50]
Иной захочет выучить этот язык, но кто ему может научить? Одного изучения недостаточно, в сердце есть знание, которое дает глубокое понимание.[51] Знание сердце не найти в книгах и устах учителя, оно растет из вас, как зеленое семя из темной земли. Изучение свойственно духу этого времени, но этому духу никогда не постичь снов, поскольку душа там, где изучению не место.Но как мне обрести знание сердца? Это знание можно обрести, только прожив свою жизнь сполна. Вы живете сполна, если вы также живете тем, чем никогда еще не жили, но оставляете другим жить или думать.[52]
Вы скажете: «Но я не могу жить или думать так, как другие живут и думают». Но вы должны сказать: «Жизнь, которую я еще могу жить, я и должен жить, и мысли, которые я еще могу думать, я и должен думать». Дело в том, что вы хотели бы сбежать от себя, оставив многое непрожитым.[53] Но вам не сбежать от себя. Все это остается с вами и требует исполнения. Если вы притворяетесь слепым и глухим к этому требованию, вы притворяетесь глухим и слепым к самому себе. Так вам никогда не достичь знания сердца.Знание сердца — это знание того, каково ваше сердце.
У коварного сердца вы научитесь коварству.
У доброго сердца вы научитесь доброте.
Итак, чтобы ваше понимание стало совершенным, учтите, что сердце ваше не доброе и не злое. Вы спросите: «Что? Мне жить и злом?»
Дух глубин требует: «Жизнь, которую вы еще можете жить, вы и должны жить. Дело в благополучии, но не в вашем, не в благополучии других, но лишь в самом благополучии».
Благополучие между мной и другими, в обществе. Я тоже жил тем, чего не делал раньше, но еще мог сделать. Я жил глубинами, и глубины заговорили. Глубины научили меня иной истине. Она для меня как слившиеся разумное и бессмысленно.
Я должен был осознать, что являюсь лишь выражением и символом души. В смысле духа глубин я, какой я есть в видимом мире — символ своей души, я всецело раб, полностью подчинен, совершенно послушен. Дух глубин учил меня говорить: «Я слуга ребенка». Через это я научился предельному смирению, чего мне больше всего требовалось.
Дух этого времени, конечно, позволил мне поверить в свой разум. Он дал мне увидеть себя в образе лидера с созревшими мыслями. Но дух глубин учит меня, что я слуга, действительно слуга ребенка. Эта максима была для меня невыносима, я ее ненавидел. Но мне пришлось признать и принять, что моя душа — ребенок, и что мой Бог в моей душе — ребенок.[54]