Красная комната. Пьесы. Новеллы

Фрекен (вслушиваясь) . Да что они поют?

Жан . Песенку про нас сочинили!

Фрекен . Это гадко! Фи! Эдак исподтишка!

Жан . Сброд всегда труслив. Но нам надо бежать!

Фрекен . Бежать? Куда же? В сад нельзя! И к Кристине мы не можем!

Жан . Значит – ко мне? Нам ничего другого не остается. И вы можете положиться на меня, я же ваш истинный, верный и преданный друг!

Фрекен . Но подумайте! А вдруг вас искать начнут?

Жан . Я дверь на засов запру, а станут ломиться – стрелять буду! Идемте же. (Становится на колени.) Идемте!

Фрекен (со значением) . Вы мне обещаете?..

Жан . Клянусь!

Фрекен бросается вправо. Жан спешит за нею.

Балет

Крестьяне в праздничных нарядах, с цветами на шляпах; впереди скрипач; ставят на стол большую бочку браги и маленький бочонок водки, разукрашенные зеленью; вынимают стаканы. Все пьют. Потом встают в кружок, танцуют и поют «Две девушки шли по дорожке». Затем уходят, продолжая петь.

Фрекен входит одна; видит разгром на кухне; всплескивает руками; потом вынимает пудреницу и пудрится.

Жан (входит, возбужденно) . Видите! И вы же слышали! И вы считаете, что можно здесь оставаться?

Фрекен . Нет! Я этого не считаю! Но что же нам делать?

Жан . Бежать, уехать, далеко-далеко!

Фрекен . Уехать? Но куда?

Жан . В Швейцарию, на итальянские озера; бывали вы там?

Фрекен . Нет! Там хорошо?

Жан . О, вечное лето, апельсины, лавры – о!

Фрекен . Но что мы там делать будем?

Жан . Я открою отель самого высшего разряда для самых отборных посетителей.

Фрекен . Отель?

Жан . Вот это жизнь – уж поверьте; без конца новые лица, разная речь; ни минуты свободной для тоски и нервного расстройства; не надо искать занятий – работы хватает; день и ночь звенит колокольчик, свистит поезд, приходит и отходит омнибус, а золотые так и сыплются на конторку. Вот это жизнь!

Фрекен . Да, жизнь. А как же я?

Жан . Хозяйка дома, украшенье фирмы. С вашей-то внешностью… и вашим воспитанием – о! – верный успех! Колоссальный электрический звоночек – и приводите в движение рабов; посетители проходят перед вашим троном и робко слагают перед вами свои сокровища – вы не поверите, как люди дрожат, когда берут в руки счета – уж я им их подперчу. Зато вы подсластите своей прелестной улыбкой – ах, уедем отсюда! (Вытаскивает из кармана расписание поездов.) Сейчас! С первым же поездом! Мы будем в Мальме в шесть тридцать; рано поутру, в восемь сорок, – мы уже в Гамбурге; Франкфурт – Базель – это один день, и – до Комо [82] по Готтардской дороге, постойте-ка – три дня. Три дня!

Фрекен . Все это превосходно! Но, Жан, ты уж подбодри меня. Скажи, что любишь! Ну, обними меня!

Жан (неуверенно) . Хотел бы – да не смею! Не здесь. Я люблю вас – без сомненья, как можете вы сомневаться?

Фрекен (робко, по-женски) . «Вы»! Говорите мне «ты»! Какие теперь церемонии! Говори мне «ты»!

Жан (с болью) . Не могу! Церемонии остаются, пока мы здесь, в этом доме. Есть прошлое, есть граф – а я никогда ни к кому не питал такого почтения: только увижу на стуле его перчатки – и уже чувствую свое ничтожество, только услышу звонок наверху – и сразу вздрагиваю, будто пугливый конь, и сейчас вот вижу, как стоят его сапоги – прямо, дерзко, – и у меня аж мурашки по спине! (Толкает ногой сапоги.) Да, суеверия, предрассудки, которые вдолбили нам с детства, но их ведь легко и забыть. Только уехать в другую страну, где республика, и там будут пресмыкаться перед моим швейцаром, да, пресмыкаться! Но сам-то я не таков! Я не рожден пресмыкаться, во мне есть твердость, есть характер, мне только уцепиться за первую ветку – и вы увидите, как я полезу наверх! Сегодня я слуга, а на другой год, глядишь, предприниматель, через десять лет стригу купоны, а там уеду в Румынию, выхлопочу орденок и могу – заметьте, я говорю «могу» – кончить графским титулом!

Фрекен . Прекрасно, прекрасно!

Жан . Ах, в этой Румынии графские титулы продаются, так что вы будете все равно графиня! Моя графиня!

Фрекен . Зачем мне все, что я сама сейчас отринула! Скажи, что любишь, – не то… не то что же будет со мной?

Жан . Скажу, скажу, еще тысячу раз скажу, но потом! Не здесь! А покамест – никаких чувств, или все пропало! Мы должны смотреть на вещи холодно, как люди разумные. (Берет сигару, обрезает и закуривает.) Сядьте вот тут! А я сяду тут, и поговорим, будто ничего не произошло.