Красная комната. Пьесы. Новеллы

Йоран Перссон. Все будет по закону, риксдаг осудит Стуре точно так же, как осудил он герцога Юхана.

Нильс Юлленшерна. Тогда я согласен, но сперва поглядим, посмеют ли эти господа открыто, при мне, переметнуться к предателю. Я жду невдалеке, дайте мне сигнал, выстрелите, и я тотчас же тут буду. Прощайте покамест!

Йоран Перссон. Постойте. Всего одно слово, Юлленшерна! (Идет за ним следом.)

Сторож(выходит из сторожевой будки вместе с Педером Веламсоном). А по мне, господин хороший, лучше всего тут подойдет пила!

Педер Веламсон. Пила?

Сторож. Она! Подпилить мостовые балки, а при входе на мост часового поставить. Пойдут господа герцога встречать, а часовой им: «Не ходите на мост!» Негромко так, и всего-то разок. Они, ясное дело, не послушают, мост рухнет, и всем им конец.

Педер Веламсон. Так тоже можно, только возни много; да многие и плавают отменно. Вот я на днях одного прапорщика, Монса, топил. Сунули мы его, как котенка, в мешок, ноги ему заковали, груз привесили. И — виданное ли дело! — всплыл не хуже речной выдры, и пришлось глушить его дубьем, как налима к Крещенью глушат.

Сторож. А-а, стало быть, это ты с Монсом-то разделался…

Педер Веламсон. А то!

Сторож. Чистая работа! Концы в воду — и поминай как звали. А то ведь от судов этих да следствий толку мало, правда — она что дышло, любого каналью обелить можно, ежели к делу умеючи подойти. Прокуратор наш — тоже малый не промах, да уж больно охоч он бумагу марать…

Педер Веламсон. Не всегда, не всегда. Но с герцогом тут и впрямь все должно быть честь по чести…

Сторож. А герцогиня-то, полька, с ним, что ли?

Педер Веламсон. Нет, говорят, она после, сама по себе пожалует…

Сторож. Ну-ну… Грипсхольм — он большой, стены толстые, так что и не услышишь, что внутри деется.

Йоран Перссон(входит). Педер Веламсон!

Педер Веламсон. Прокуратор!

Йоран Перссон. Стань на страже и никого на мост не пускай; герцог с другой стороны едет.

Педер Веламсон. Будет исполнено!

Йоран Перссон. Сторож! Гляди во все глаза и все запоминай, будешь свидетелем.

Сторож. Свидетелем? А кое-кто скажет — это уж верно, — что я все вру!

Йоран Перссон. Это мое дело. А ты делай свое! Тс-с! Идут! По местам! (Уходит в глубь сцены направо.)

Сванте Стуре, Нильс Стуре, Эрик Стуре, дворяне, свита, несут венки и букеты. Нильс Стуре несет большой венок, украшенный герцогскими гербами и золочеными сплетенными вензелями Ю и К.

Сванте Стуре(Нильсу Стуре). Повесь этот венок на мосту, чтобы путь в тюрьму нашего родича и друга прошел как бы через триумфальную арку. (Разглядывает венок.) Ю — Юхан, К — Катарина!

Нильс Стуре. Но К может означать и герцога Карла!

Эрик Стуре. Тише ты!

Сванте Стуре. Дети, не шумите! Пусть же торжественность минуты взывает к миру, когда бушуют братоубийственные распри и воскресают раздоры Фолькунгов. Не замок ли Нючёпинг видим мы вдали?

Нильс Стуре. Нет, это Готуна!

Эрик Стуре(простодушно). Да ведь это же Грипсхольм!

Нильс Стуре. Он не понял! И он не знает, что герцог Юхан из рода Фолькунгов!

Сванте Стуре. Тише, тише.

Нильс Стуре идет с венком на мост.

Педер Веламсон(преграждая ему путь алебардой). Назад!

Нильс Стуре. Ух ты, как расхрабрился, грозный Циклоп!

Педер Веламсон. Поосторожнее, щенок! Если б твой папаша сызмальства тебя воспитал получше, ты б не стал смеяться над чужим несчастьем!

Нильс Стуре. Это не несчастье, что ты одну гляделку потерял. Надо бы обе!

Педер Веламсон. Как бы с тобой несчастья не было, молокосос!

Сванте Стуре. Что этот солдат себе позволяет?

Педер Веламсон. Солдат короля позволяет себе исполнять приказ, а кто подойдет — получит по голове алебардой.

Сванте Стуре. Этого следовало ожидать! Подумать только! Плебей — представитель короля! Хам — выше дворянина, канцелярская крыса — выше воина! Безродный — выше знатного! О страна, страна!

Лейонхувуд. А знаешь ли ты, что этот малый племянник Йорану Перссону, сын его сестры?

Сванте Стуре. Не знал. Теперь я понимаю!

Стенбок. Оказывается, у этого канальи Перссона есть хоть что-то одно хорошее?

Лейонхувуд. Что? Почему?

Стенбок. У него есть сестра. Вот не думал.

Лейонхувуд. Есть у него и второе достоинство. Он чужд кумовства.

Сванте Стуре. Еще немного — и вы приметесь расхваливать негодяя.