Читаем Красная комната. Пьесы. Новеллы полностью

Красная комната. Пьесы. Новеллы

Капитан(садится за столик для рукоделия). Курт, пожалуйста, присядь на минутку! А ты, Алис, не будешь ли ты так добра оставить нас ненадолго… в покое?

Алис. Что бы это значило?.. Новые сигналы! (Курту.) Пожалуйста! Присаживайся!

Курт неохотно садится.

И послушай мудрые откровения старости!.. Когда придет телеграмма… позови меня! (Выходит налево.)

* * *

Капитан(после паузы, с достоинством). Постиг ли ты суть человеческой судьбы — моей, нашей судьбы?

Курт. Нет, как не постиг сути и своей собственной!

Капитан. Какой же тогда смысл во всей этой чепухе?

Курт. В самые светлые минуты моей жизни мне представлялось, что смысл именно в том и состоит, чтобы мы не ведали смысла, но тем не менее покорились…

Капитан. Покорились! Не имея точки опоры вне себя, я не могу покориться.

Курт. Совершенно верно; но ведь как математик ты, наверное, способен отыскать эту неизвестную точку, если тебе даны другие, известные…

Капитан. Я искал ее — и не нашел!

Курт. Значит, допустил ошибку в расчетах; начни сначала!

Капитан. Начну!.. Скажи, откуда у тебя такое смирение?

Курт. У меня его не осталось! Не переоценивай меня!

Капитан. Ты, должно быть, заметил, как я понимаю искусство жизни — уничтожение! То есть — перечеркнуть и идти дальше! Еще в юности я изготовил себе мешок, куда складывал все унижения. А когда он наполнился до верха, выбросил его в море!.. Думаю, никому не довелось перенести столько унижений, сколько мне. Но я перечеркнул их и пошел дальше, и теперь их больше нет!

Курт. Я заметил, как ты сочиняешь собственную жизнь и жизнь окружающих!

Капитан. А как бы я иначе смог жить? Как бы сумел выдержать? (Берется за сердце.)

Курт. Тебе плохо?

Капитан. Плохо! (Пауза.) Но наступает момент, когда способность сочинять, как ты выражаешься, умирает. И тогда действительность предстает перед тобой во всей своей наготе!.. Это ужасно! (Говорит плачущим стариковским голосом, челюсть отвисла.) Видишь ли, друг мой… (Овладел собой, нормальным голосом.) Извини!.. Врач, у которого я был в городе (снова плачущим голосом), сказал, что здоровье у меня подорвано… (нормальным голосом) и я долго не протяну!

Курт. Так и сказал?

Капитан(плачущим голосом). Так и сказал!

Курт. Значит, это неправда?

Капитан. Что? А-а, это… неправда!

Пауза.

Курт. И другое тоже?

Капитан. Что именно, брат?

Курт. Что мой сын получил назначение сюда адъюнктом?

Капитан. Ничего про это не слышал.

Курт. Знаешь, твоя способность перечеркивать собственные преступления просто безгранична!

Капитан. Не понимаю, о чем ты, брат!

Курт. В таком случае ты конченый человек!

Капитан. Да, недолго уже осталось!

Курт. Слушай, а ты, может, и заявление о разводе, позорящем твою жену, не подавал?

Капитан. Разводе? Слыхом не слыхивал!

Курт(встает). Так ты признаешься, что солгал?

Капитан. Какие сильные слова, брат! Все мы нуждаемся в снисхождении!

Курт. Ты осознал это?

Капитан(решительно, отчетливо). Осознал!.. Поэтому — прости меня, Курт! Прости за все!

Курт. Вот это по-мужски!.. Но мне не за что прощать тебя! И я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь! Уже не тот! И во всяком случае, никоим образом не достоин твоих признаний!

Капитан(отчетливо). Странная была у меня жизнь! Строптивая, злобная, с самых ранних лет… и люди были злы, вот и я тоже озлобился…

Курт нервно ходит из угла в угол, посматривая на телеграф.

Куда это ты смотришь?

Курт. А телеграф можно отключить?

Капитан. Нет, лучше не надо!

Курт(с возрастающим беспокойством). Что за человек штык-юнкер Эстберг?

Капитан. Вполне порядочный, хотя и с купеческими замашками, само собой!

Курт. А начальник оружейных мастерских?

Капитан. Вообще-то, он мой враг, но ничего дурного сказать о нем не могу.

Курт(смотрит в окно, там виден движущийся огонек фонаря). Что они делают на батарее с фонарем?

Капитан. А там фонарь?

Курт. Да, и люди!