Красная комната. Пьесы. Новеллы

Фрекен. Взбираться на стремянку и закреплять веревку от вьюшки, которую оборвала горничная.

Студент. Еще!

Фрекен. Подметать после нее, вытирать за ней пыль, разводить огонь в камине, она только дрова туда кладет. Закрывать вьюшку, перетирать посуду, накрывать на стол, откупоривать бутылки, открывать окна, проветривать, стелить свою постель, мыть графин с водой, когда он уже зазеленеет, покупать спички и мыло, их никогда у нас нет, протирать стекла и обрезать фитили, чтобы не коптили лампы, а чтоб они не гасли, когда у нас гости, мне приходится самой их наливать…

Студент. Песню!

Фрекен. Погодите! Сперва тяжкий труд, чтоб избавиться от житейской грязи.

Студент. Но ведь вы богаты. У вас две служанки!

Фрекен. Что толку! Хоть бы три! Жить так трудно, я порой так устаю… Подумайте, еще и детская!

Студент. Самая большая радость…

Фрекен. Но как дорого она обходится! Стоит ли жизнь таких трудов?

Студент. Ну, это смотря по тому, какой награды ждешь за свои труды… Я ни за чем бы не постоял, только бы получить вашу руку.

Фрекен. Молчите! Никогда я не буду вашей!

Студент. Почему?

Фрекен. И не спрашивайте.

Пауза.

Студент. Вы уронили в окно браслет…

Фрекен. Да, просто у меня рука похудела…

Пауза. Кухарка появляется в дверях с японской бутылкой.

Вот кто сожрет меня и нас всех!

Студент. А что это у нее в руках?

Фрекен. Это красящая жидкость, со знаками скорпиона на бутылке! Это соя, обращающая воду в бульон, заменяющая соус, в котором варят капусту, из которого делают черепаховый суп.

Студент. Вон отсюда!

Кухарка. Вы сосете соки из нас; а мы из вас; мы берем вашу кровь, а вам возвращаем воду — подкрашенную. Это краска! Ладно, я уйду, но только когда мне самой захочется! (Уходит.)

Студент. За что у Бенгтсона медаль?

Фрекен. За его великие заслуги.

Студент. И у него вовсе нет недостатков?

Фрекен. О! Недостатки у него тоже великие, но за них не дают медалей.

Оба смеются.

Студент. В вашем доме такое множество тайн…

Фрекен. Как в каждом доме… Господь с ними, с нашими тайнами…

Пауза.

Студент. Вы любите откровенность?

Фрекен. Пожалуй, но до известного предела.

Студент. Порой на меня находит безумное желание высказать все, все; но я знаю — мир бы рухнул, если б мы были до конца откровенны. (Пауза.) На днях я был в церкви… на отпевании… как торжественно и прекрасно!

Фрекен. Это когда отпевали директора Хуммеля?

Студент. Да, моего мнимого благодетеля! У изголовья гроба стоял друг усопшего, пожилой человек, и он же потом первый шел за гробом; пастор особенно тронул меня достоинством жестов и проникновенностью речи. Я плакал, все мы плакали. Потом мы отправились в трактир… И там я узнал, что тот пожилой друг усопшего пылал страстью к его сыну…

Фрекен смотрит на него пристально, не понимая.

Усопший же брал взаймы у поклонника своего сына. (Пауза.) А через день арестовали пастора — он ограбил церковную кассу! Прелестно!

Фрекен. Ух!

Пауза.

Студент. Знаете, что я про вас думаю?

Фрекен. Нет, не говорите, не то я умру!

Студент. Нет, я скажу, не то я умру!

Фрекен. Это в больнице люди говорят все, что думают…

Студент. Совершенно верно! Отец мой кончил сумасшедшим домом…

Фрекен. Он был болен!

Студент. Нет, он был здоров. Только он был сумасшедший! Вот как-то раз это и обнаружилось, и при следующих обстоятельствах… Как у всех у нас, были у него знакомые, которых он для краткости именовал друзьями; разумеется, кучка ничтожеств, то есть самых обычных представителей рода человеческого. Но надо же ему было с кем-то водить знакомство, он не выносил одиночества. Мы ведь не говорим людям, что мы про них думаем, вот и он тоже ничего им не говорил. Он видел их лживость, понимал их коварство… но он был человек умный и воспитанный и обходился с ними учтиво. А как-то раз у него собралось много гостей; дело было вечером, он устал за день работы, и вдобавок ему приходилось напрягаться — то сдерживаться и молчать, то молоть всякий вздор с гостями…

Фрекен пугается.

Ну и вот, вдруг он просит внимания за столом, берет стакан, собирается говорить тост… И тут отказали тормоза, и он в длинной речи разделал присутствующих по очереди, всех до единого, объяснил им, как все они лживы. А потом, усталый, сел прямо на стол и послал их всех к чертям!

Фрекен. Ух!