Красная королева (СИ)

Первые годы большую часть любых своих заработков Вильгельм отправлял в баронство. Мало было погасить старые долги, деньги требовались еще и для развития каких-то там выбранных Паулем ремесел и особых пород скота. К окончанию войны удалось даже погасить большую часть личных долгов покойного отца-барона. Из-за вечной экономии генерал де Кунц имел среди сослуживцев славу человека мрачного и скупого. Впрочем, его это нисколько не тревожило.

Была, однако, у него и небольшая страстишка, на которую он тратился, не скупясь: трактаты историков о войнах прошлого и мемуары великих полководцев. С большим сожалением, понимая, сколь ненадежна и беспокойна его собственная жизнь, Вильгельм читал купленные книги, а потом через курьеров герцога передавал их в собственный замок с наказом Паулю: хранить и беречь!

Так как научные трактаты и биографии генералов прошлых лет попадали в руки барона не так и часто, то от скуки он спасался следующим образом: во-первых, выездкой собственного коня, а во-вторых, метанием ножей в цель.

И, в общем-то, по окончании войны жизнь его была спокойна и размеренна. Он снял небольшой скромный домик на окраине Сольгетто, где на первом этаже поселились дородная, но несколько сварливая кухарка и его собственный ординарец, а на втором расположились две комнаты, в одной из которых с солдатским уютом и устроился сам генерал.

Там стояла кровать с плоской подушкой, накрытая тощим шерстяным одеяльцем, стол, два стула, фарфоровая ваза с большой трещиной, оставшаяся от прошлых хозяев. И в качестве элемента роскоши в углу находился неуклюжий портновский манекен, на котором и висела его собственная парадная форма. Все остальное добро — чистые подштанники, чулки и рубахи хранились на первом этаже в сундуке весьма скромных размеров, под надзором ординарца.

Столичная жизнь казалась генералу несколько скучноватой, но после бесконечных переездов, переходов и атак — в чем-то даже притягательной. Единственным неудобством было то, что в соседнем домике жила добропорядочная вдова леди Мерино, у которой была дочь на выданье. С этой самой вдовой генерал и сталкивался почти каждый раз, когда выходил из собственного дома. Разумеется, «совершенно случайно».

Перегораживая бравому герою дорогу и напирая на него обширным бюстом, леди Мерино заводила светскую беседу, рассказывая о неисчислимых достоинствах собственной дочери и ее «вполне достойном» приданом:

— … особнячок в центре Сольгетто — это вам не кот начхал! Если подняться на чердак и немножко из окна высунуться, даже видно крышу королевского дворца! Конечно, девочка моя еще совсем невинна и душой, как ребенок, чиста! Но если бы нашелся подходящий опытный мужчина, — почтенная леди лукаво подмигивала генералу, как бы намекая, кого именно она считает «подходящим мужчиной», — то он не остался бы обиженным. Есть же, разумеется, еще и полное приданое, сшитое в монастыре святой Ираиды!

Во время этих «добрососедских» бесед генерал испытывал редкостное ощущение собственной беспомощности. Больше всего ему хотелось достать саблю и оглушить вдову. Треснуть по голове плашмя и хоть ненадолго заткнуть фонтан её красноречия.

Вильгельм де Кунц был взрослым, опытным мужчиной и понимал, что такого удовольствия позволить себе не может: почтенных леди не бьют по головам. Возможно, ему просто не хватало светской выучки вежливо намекнуть даме, что его не интересует ни «достойное приданое», ни «чистая душой и телом» дочка. А соседка, как будто заранее зная, когда он появится на улице, каждый раз встречала его любезной улыбкой и продолжала свои «легкие» намеки. В последние дни давление усилилось, леди стала брать с собой на прогулку дочь.

Ничего плохого или хорошего про эту дочь Вильгельм сказать не мог. Обыкновенная девица, розовеющая от смущения и мамашиной «деликатности». Иногда, получив толчок в бок от госпожи Мерино, девица тихим голосом бормотала себе под нос нечто вроде: «Всегда так приятно видеть вас, генерал», таким тоном, как будто хотела сказать: «Господи, да когда же этот кошмар закончится! Женись уже на мне, и всем сразу станет легче!».

К сожалению, за арендованный домик Вильгельм внес оплату за год вперед, и переезжать куда-то еще, помня о столичных ценах, было весьма расточительно. Тем не менее, оказавшись в безопасности собственного дома, он иногда подумывал о позорном бегстве, даже не стесняясь себе признаться, что эту битву он может и проиграть.

Дни шли, и часть войска была распущена по домам, а оставшаяся часть выведена за пределы города. Генерал де Кунц уже радостно предвкушал переезд в казармы за стенами Сольгетто, когда пришло приглашение на королевский благотворительный бал. Это было странно и неожиданно, поскольку ко двору де Кунц представлен не был. Да и светские манеры генерала, безусловно, не были слишком уж блестящими. Однако отказаться от приглашения было решительно невозможно.

* * *