Красная - красная нить (СИ)

Началось самое странное время. Время между «Пэнси» и «Майкем». Это смешно, потому что «Пэнси» уже почти не было, но мы упорно не слазили со своего альбома, ездили в общие туры и даже собирали какую-никакую публику. А «Майкем» не было ещё – то есть, они уже почти были. Но не в том виде, в котором их запомнили сотни людей в две тысячи первом и втором.

Мы постоянно сталкивались с Джерардом – на вечеринках в «Айбол», на сборных концертах… Мы даже несколько раз делили один автобус на две группы. Это было ужасно для меня – сталкиваться с ним и делать вид, что мы просто недавно познакомившиеся музыканты, эй, смотрите, какие мы милые. Майки хмурился, глядя на это, но ничего не говорил. Торо словно вообще было не до нас. Он нормально общался со мной и в обществе Джерарда, и вне его. Непробиваемый. И только я чувствовал дискомфорт от этой игры. Дискомфорт и всепожирающее пламя. Это были тяжёлые месяцы испытаний. Я часто вертел в задумчивости простенькую полоску серебра на безымянном пальце.

Я не мог насмотреться на него из-за кулис. Он каждый раз умирал на этих первых недовыступлениях. Лажал. Забывал слова и почти всегда был вдрызг пьяный. Но при этом от него невозможно было оторваться – как тяжёлый наркотик. У меня пересыхало в горле, когда я смотрел на него. Это было невыносимо.

Никто не знал, но я заслушал их промо-диск до дыр. Я обожал его группу. Я хотел быть там. Я хотел быть с ними до усрачки, но не мог попроситься. Я даже ни разу не говорил с ним, только дежурные приветствия и прощания. Я жил в этом ритме и представить не мог, сколько это вообще может продолжаться. У окружающих, возможно, складывалось ощущение, что я танцую на костях издыхающей «Пэнси». Это было не так. Меня бессознательно тянуло к «Майкем», я больше не чувствовал себя довольным тем, что имею. Мне хотелось большего. Всегда.

Всё понеслось к чертям после одной вечеринки «Айбол» в честь начала записи их альбома.

Комментарий к Глава 46. не вычитано, мне стыдно, правда. буду очень рада публичке – поцелуйчики в карму.

осталась последняя глава, хнык.

====== Глава 47. ======

Как известно, не стоит ждать чего-то хорошего, когда в одном прокуренном помещении собираются разношёрстные, залитые алкоголем, а кто и чем покруче, компании. В тот вечер в чьем-то огромном доме зависала едва ли не вся неформальная тусовка «Айбол рекордс». Без верхушки, впрочем, но нам она и не была нужна – мы непринуждённо отдыхали, заливались водкой напополам с пивом и без перерыва курили косяки – сейчас мне всё это напоминает какой-то пир во время чумы, «Титаник», неумолимо идущий ко дну. Многим казалось, что гасить постконцертные эмоции стоит именно таким образом – в компании себе подобных, в мареве, угаре, чужой блевотине и податливых девочках (хотя Майки порой доказывал, что и мальчиках тоже), теряясь за дымом травы и в едко-кислом запахе алкоголя. Я же предпочитал затянуться косяком или просто потрахаться – мне этого вполне хватало, чтобы расслабиться и отпустить до предела натянутый поводок. Этот ёбаный нуар у меня стоял поперёк глотки, но против общества, в которое меня всосало, идти не хотелось. В данный момент времени идти против означало бы положить на это все свои силы.

У меня их не было, сил.

Я хотел просто сидеть полулёжа на протёртом, продавленном множеством задниц кожаном кресле, чьи подлокотники были усеяны таким количеством разномастных пятен, что я боялся даже фантазировать в сторону «что это за неведомая херь тут накапана». Иногда ко мне подходила Джам – приносила новое пиво, не смешанное ни с чем. Она знала, что иначе я просто не дойду до дома. Она клала прохладную ладонь на мой горячечный лоб, улыбалась, заглядывая в глаза – тепло и немного печально. Проводила рукой по всклокоченному рыжеватому вихру – о боже, я и думать не думал, что издеваться над волосами – это так весело. Джам приходила и уходила, как призрак, как моя тень, моя Офелия. Я же не двигался – буквально в трёх шагах от меня на перпендикулярно стоящем диване развалился Джерард. Весь в чёрном, с отросшими едва ли не до плеч волосами и больным взглядом человека, сидящего на чём только можно. Там, рядом и напротив, много кто сидел – улей волновался. Нововылупившиеся «Май Кемикал Романс» начинали запись дебютного альбома. Да кто бы мог подумать.

И Джерард говорил. Курил в своей потрясающе блядской манере и говорил, говорил, знакомил этих алкоголиков со своими вычурными сентенциями. О смерти, о жизни. О тщетности бытия, если оно проходит без чего-то, что придаёт ему силу и окраску. Но о смерти больше. Майки намекал мне, что трагедия одиннадцатого сентября что-то перемкнула в нём. Я был склонен согласиться – в нескольких шагах от меня однозначно сидел не тот Джерард, которого я знал пять лет назад. Не тот, который с видом утопающего хватался за воздух, когда дрочил мне, а я – ему. Не тот, с которым было обговорено столько всего, а прочувствовано ещё больше, что и вспоминать это страшно – я и не вспоминал. Но курил он определённо так же, как и тогда. И это примиряло меня с реальностью.