Красная лилия

— Он, конечно, использовал ее. Она молодая, романтическая и невинная. Он ведь полакомился — и все. Нет, если говорить о джентльменах, то Густава Нильманна надо исключить. Он не из той категории. Он получил то, что заслуживал. Кто посеет ветер — пожнет бурю. А Густав с самого начала сеял бурю.

— Ты давно его знал?

— Достаточно, — обрезал он и потянулся за кофейником в стиле рококо. — Хочешь еще немножко?

— Нет, спасибо. Я читал, что пить много кофе вредно. От этого может быть и рак, и всякое другое. Мои восемь чашек в день — уже зона риска.

— Чепуха. Всегда отказываться от того, что вкусно и приятно, — можно подохнуть со скуки. Нет, нельзя умирать, не утолив любопытства. Это мой принцип. В жизни надо испытать все. А сейчас пойдем, посмотрим мой парк. Он не так ухожен, как в папины времена, но тогда была прислуга, а сейчас приходится самому копаться. Я нанимаю людей только для ухода за лужайками, стрижки газона и сбора листьев. Чертовски тошно заниматься этим самому.

Он допил свой кофе, мы встали, спустились по лестнице с террасы и вышли на лужайку. Раньше там были проложены дорожки. Существовала целая система извилистых гаревых дорожек через парк. Но сейчас они заросли травой, хотя все же просматривались. Притопленные в землю, они больше напоминали о временах, когда господа были господами, а парки парками. Не то что сейчас. Медленное, крадущееся разложение, плесень обнищания нависли над домом и парком. Будь Габриель разумным, он снес бы старое жилое здание и построил маленькую виллу. На поле посадил бы лес и занялся откормом скота на мясо. Стадо косматых коров на бифштексы — они пасутся круглый год, требуют минимума присмотра и рабочей силы. Весь инвентарь продал бы на аукционе Буковского, а деньги вложил бы в геотермическую электростанцию для дома. Но если ты генерал и граф, то ничего не поделаешь. Я взглянул на Габриеля и подумал: «Что бы он сказал, если бы я предложил ему изменить стиль жизни, подойти к ней рационально и предприимчиво, распорядиться своей пенсией более разумно». Но какое мне дело, как он живет. У него своя забота — содержать в исправности двор и поддерживать постепенно исчезающий образ жизни. Как зверь, обреченный на вымирание, бродит он по своим покоям. А не может ли он быть полезен международному фонду природы? Конечно же, он притащил меня сюда, в Торп, чтобы продать что-нибудь. У него явно нет детей, наследников. Если найдется какой-нибудь потайной канал для превращения каролинских шпаг и серебряных бокалов восемнадцатого века в необлагаемые налогом наличные, он явно с удовольствием воспользуется им. И я бы ему это предложил, пожелай он только. И в моей сфере тоже всегда проблема напасть на «хорошие» вещи.

Мы спустились к заливу. Несколько диких уток с кряканьем взлетели из тростника. У длинных мостков колыхалась белая лодка, а дальше плавал осторожный лебедь. Посмотрев на нас блестящими черными глазами над красным носом, он угрожающе забил широкими крыльями. Он охранял свой участок, яйца в гнезде.

— А сейчас ты увидишь нечто интересное. — Габриель живо взял меня под руку, и мы свернули налево, за стволистые дубы, к небольшой прогалине.

Вскоре мы подошли к пруду, глядевшему в небо своим темным глазом. Было безветренно. Волшебные стрекозы стрелами носились над водной гладью пруда, где росли богатые красками водяные лилии.

— Вот этого ты не ожидал? — И, довольный, он посмотрел на меня.

Сначала я не понял, что он имеет в виду. Они ведь не были восьмым чудом света. Но я посмотрел внимательнее. Посреди открытой воды росли красные лилии: темно-красные, розовые, бледно-розовые. Всех цветов и оттенков.

ГЛАВА XVI

— Но…

— Понимаю, что ты хочешь сказать, — прервал он меня и улыбнулся. — Ты прав. Дикорастущие — они только на Фагертэрне. Но мой отец развел их здесь. Этого, конечно, не докажешь: ведь он сделал это еще перед первой мировой войной. Ну разве это не фантастика?

— По меньшей мере!

Я смотрел на цветы. Здесь, в этом маленьком пруду, они были еще красивее, чем там, на Фагертэрне. Может, просто потому, что я подошел к ним ближе, всего на расстояние в несколько метров? Их можно сорвать просто с берега, если подальше наклониться.

— Ты не боишься, что их украдут у тебя? Придет кто-нибудь темной ночью и сорвет?

Он покачал головой.

— Видно, что ты городской житель. Нет, тут честный народ. Кроме того, немногие знают о том, что они здесь есть. Посмотрел бы ты на Густава и всех остальных, когда они как-то обедали у меня и я показал им свои сокровища.

Я думал не о том, что эти красные лилии могли быть использованы, чтобы удивить друзей и соседей. Я думал о Сесилии Эн и красной лилии у ее мертвого тела, выпавшей из ее руки в момент смерти. Убийце не надо было рисковать, ездить к Фагертэрну, плыть в темной воде. Нет, он мог припарковать машину за домом Габриеля, тайно пробраться под сенью парковых дубов и сорвать один из этих красных цветков, даже не замочив ноги. Легко и безболезненно.

— К тебе сюда никто не забирался, ничего не срывал?

Габриель покачал головой.