Красная линия

— Неправда… Тебе просто больно сейчас, обидно… Ты услышать меня не можешь. Да, я противен тебе сейчас. Я и сам себе противен, Лер… Может, потом, позже… Когда твоя боль пройдет…

— Перестань, Стас. Не надо. Я действительно не слышу тебя. Ты уже там, за красной линией… Оттуда уже не вернуться. Ни тебе, ни мне. О чем тут еще говорить можно? Перестань.

— Знаешь… Если б ты мне изменила, я бы тебя простил. Я бы понял. Потому что очень люблю. Да, я бы простил… Нет-нет, я понимаю, конечно, что глупо сейчас говорить в сослагательном наклонении, и для тебя это не имеет значения… Я понимаю… Но я бы простил. Я бы нашел в себе силы.

— Что ж, спасибо и на этом…

— Лер! Согласись, тебе ведь не то обидно, что я изменил, а что именно с Кариной… Ведь так? Вроде как это предательство, умноженное на два. Потому ты так категорична, согласись.

— Да, может быть… Вы оба были мне близкими людьми. Самыми близкими. Да, это предательство, умноженное на два. Ты прав.

— Ну, так отдели их одно от другого… Рассмотри… как два разных предательства. Хотя бы попробуй!

— Хм… А что это меняет, Стас? Не понимаю…

— А то и меняет, что твоя неколебимость разделится надвое. Груз обиды уменьшится, не так тяжело будет. И легче будет поверить мне… Моему искреннему раскаянию…

— Стас, ты глупости сейчас говоришь. Так рассуждаешь, будто доклад мне читаешь на тему «как правильно прощать мужу измену». Будто не имеешь к этой измене никакого отношения. Будто не виноват… Плохой из тебя коуч получается, Стас. Очень плохой. Не верю.

— Да я ж не говорю, что не виноват, Лера! Еще как виноват… Если бы ты знала, как мне больно сейчас, как я сам себе противен…

— Ты это уже говорил. Не надо повторяться. К тому же это уже твои проблемы.

— Лер… Ну, пожалуйста…

Стас подошел к ней, встал рядом, ткнулся лбом в ее плечо, проговорил тихо:

— Прости… Я жить без тебя не смогу, честное слово… Ну, хочешь, на колени перед тобой встану? Прости…

Она и опомниться не успела, как Стас и правда упал на колени, с силой обхватил ее ноги, даже показалось, что подавил вырвавшееся рыдание. И все твердил с тихим надрывом:

— Прости, прости… Прости…

А ее еще больше разозлил этот жест, и это многократно произнесенное «прости» разозлило. И проговорила раздраженно, пытаясь освободиться от его хватки:

— Да не надо всего это, Стас, не надо! Что ты устроил тут концерт для телезрителей и радиослушателей? Прекрати, не надо! Поднимайся, ну?

Он поднялся, отступил на шаг. Смотрел на нее так, будто смертельный приговор выслушал. Такое отчаяние было в глазах, такая боль…

Наверное, и у нее в глазах сейчас была та же боль. Получается, одна боль на двоих. Раньше любовь была, а теперь только боль…

Стас произнес тихо и хрипло:

— Я подожду, Лер… Я подожду. И ты тоже дай себе время… Не принимай пока никаких решений, прошу тебя. Я пока у друга поживу… Давай потом еще поговорим, пусть время пройдет…

— А я уже все решила, Стас. Мы разводимся. Других решений не будет. Только развод, и чем скорее, тем лучше. У меня и судья знакомая в районном суде есть, мы вместе в институте учились… Так что все пройдет в лучшем виде, не переживай. Я уже и вещи твои собрала… Видел, в прихожей чемодан стоит? А квартиру поделим потом…

— Да не надо ничего делить. В любом случае мне ничего не надо. Если ты так… То не надо…

Повернулся, пошел прочь неверной походкой. Спина согнута, как у старика. Лера быстро проговорила ему вслед, удивляясь, как жестко звучит голос:

— Чемодан с вещами не забудь захватить! Я тебе позвоню, когда судебное заседание будет! Вдруг ты повестку получить вовремя не успеешь!

Вскоре услышала, как хлопнула дверь в прихожей. Вышла, увидела, что чемодана нет. Забрал. Вот и все. Все, все…

* * *

— …Господи, доченька, ну что же ты так изводишь себя… Смотреть же невозможно, нет больше моих сил! И Стас тоже… Звонил мне опять вчера…

Лера выпрямила спину, отодвинула от себя тарелку с ужином, проговорила с тихой яростью:

— Мам, я же просила… Ну зачем ты опять, зачем? Я же просила больше не упоминать его имени! Почему ты все время норовишь еще больнее сделать, чем есть?

— Да я вовсе не хочу… Я же наоборот, что ты… — испуганно проговорила мама, распахивая глаза. — Я хочу, чтобы у вас все наладилось, все было так, как раньше…

— Не будет так, как раньше, мам. От твоих желаний уже ничего не зависит. Да и от моих тоже… Что случилось, то случилось, теперь надо с этим жить. Привыкать как-то. Я ж привыкаю…

— Ну да, как же! Привыкаешь ты! Что я, слепая, не вижу? Да ты ж сама не своя… Ты другая совсем стала… Похудела, подурнела, хотя уже месяц прошел…

— Да, уже месяц прошел, мам. Да, мне действительно плохо. Как оказалось, время совсем не лечит, ерунда все это. Но надо с этим жить, еще раз тебе повторяю. Обратно ничего вернуть невозможно. К тому же я уже развод оформляю в суде. Уже и заседание на той неделе назначено.

— Ой… А Стас знает об этом?

— Да. Я ему позвонила.

— А он что?

— Да что он… Все одно и то же, одни и те же слова… У нас с тобой дочь, давай не будем торопиться, я по-прежнему люблю тебя… Ничего нового, в общем.