Красная линия

— Ну, так ведь это все правда, Лерочка! У вас действительно общая дочь, и торопиться тебе незачем, и любит он тебя! Ну что ты… в самом-то деле. Разрушать ведь всегда легко… Зачем так торопиться все разрушить? Дай себе год хотя бы…

— Да зачем мне этот год? Нет, мне не надо. Мне будет еще хуже все это время, пойми меня, мам! Лучше все закончить поскорее. Пойми…

— Да как же мне понять, как… Если ты сама все рушишь, а я смотрю на это и сделать ничего не могу! — проговорила мама дрожащим голосом и прижала ладонь ко рту, пытаясь унять слезы. — Вчера вон родителям Стаса звонила, они тоже в отчаянии… Ты хоть бы их пожалела, если меня пожалеть не хочешь, Лерочка! Они так надеялись, что все образуется, что ты Стаса простишь!

Лера вздохнула, отвернулась к окну. Подумала — зря она к маме пришла… Поддалась на уговоры прийти просто поужинать, чаю попить. Вот и попила чаю… Только хуже себе сделала. Да и маме тоже…

— Ладно, я пойду, мам. Мне надо Ксюше дозвониться, она гуляет еще. Как начались каникулы, так и загуляла, все время пропадает где-то.

— Конечно, пропадает… Потому что дома ей тяжело. Она ведь тоже переживает… И наверняка со Стасом часто встречается…

— Ты думаешь?

— Да, я так думаю. А как ты хотела? Что она возьмет и разлюбит отца в одночасье? Только потому, что ты его от себя гонишь? Нет, не надейся даже. И на нее не дави, пусть она сама решает, как ей быть. Может, она вообще после развода захочет с ним остаться!

— Мам! Ты думай, что говоришь!

— А то и говорю! Это ж ты считаешь, что развод — просто формальность. Нет, милая, нет. Для многих детей это просто вселенская катастрофа — родительский развод. Да ты хоть с Ксюшей говорила на эту тему, скажи?

— Нет… Не говорила пока.

— Ну так… Конечно… Ты ж только на своей обиде зациклена, на этой своей дурацкой красной линии! Да эта линия только в голове у тебя присутствует, а на самом деле нет ее, пойми ты это! Есть просто жизнь… Есть ошибки, которые нужно прощать и жить дальше… Как все люди живут… Ну почему ты у меня такая, а? Ну что мне с тобой делать, как тебе такие простые истины объяснять?

Лера не стала больше слушать, резко поднялась из-за стола, направилась в прихожую. Мама даже не стала ее провожать, только рукой махнула безнадежно. И долго еще сидела за столом, уставившись в одну точку, когда за дочерью захлопнулась дверь.

А Лера вышла из подъезда, вздохнула с облегчением. И в то же время ощутила вдруг чувство вины — конечно, зря она так с мамой… Ей ведь очень тяжело сейчас, очень переживает. Надо было как-то помягче с ней разговаривать. Но как, как помягче, если внутри все болит? Откуда силы-то для мягкости взять?

Медленно дошла до своего подъезда и увидела сидящую на скамье Карину. И чуть не зарычала от злости — опять, опять! Когда она уже прекратит ее преследовать? Ей что, больше делать нечего, как все время у подъезда ее караулить?

— Ле-ер… — протянула пискляво Карина, поднимаясь со скамьи и преграждая ей путь. — Прости меня, Лер… Я же пропаду без тебя, у меня же нет никого, кроме тебя… Я совсем одна, ты же знаешь… Давай поговорим еще, Лер…

— Отойди, Карина. Самой-то тебе не противно? — ответила сухо, глядя в сторону. — Я бы на твоем месте и на пушечный выстрел не подошла, а ты… Преследуешь меня, еще и жалости просишь!

— Да, я прошу жалости, Лер… Я пропаду без тебя…

— Да ладно, хватит сиротку изображать! Та еще сиротка — два подбородка! Такие сиротки обычно не пропадают, они всплывают как дерьмо в проруби! И ты всплывешь, ничего… Дай пройти, не лезь ко мне больше! Ну?

— Лер, погоди… Зачем ты так, Лер… — запричитала Карина, цепляясь за ее руки. — Скажи, что мне надо сделать, чтобы ты меня простила, скажи!

— Ой, да что ж это такое… — раздраженно проговорила Лера, пытаясь освободиться от ее цепких пальцев. — Драться мне с тобой, что ли? Отстань… Дай пройти! Соседи уже из окон смотрят, видишь?

Карина торопливо оглянулась, втянув голову в плечи, и Лера шагнула к двери подъезда, быстро вошла внутрь. Поднимаясь в лифте, подумала обреченно — сколько же еще времени Карина будет ее преследовать? Просто неугомонная оказалась в своей привязчивости… Или это расплата такая, что ли? Не зря ж говорят, что мы в ответе за тех, кого приручили…

Дома ее встретила Ксюша, вышла из кухни с бутербродом в руках:

— Привет, мам… Ты где ходишь? Опять на работе задержалась, да?

— Нет, я к бабушке заходила. Пыталась поужинать. Кстати, ты почему бутербродом питаешься? В холодильнике же суп есть, котлеты!

— Да ладно… Разогревать неохота.

— Что значит — неохота? Что за ответ? И вообще… Надо сесть и нормально поужинать! Ты ж не маленькая, чтобы…

— Ой, ладно, мам, кончай меня воспитывать! Лучше скажи — как там бабушка? Я давно к ней не заходила.

— Да нормально, как…

— Причитает опять, да? Просит тебя с папой не разводиться?

— Хм… Как ты странно меня об этом спрашиваешь, Ксюш… Будто иронизируешь немного…

— А что мне еще остается в этой ситуации делать, мам? Ты-то ведь меня не спрашиваешь, нужен мне ваш развод или нет! Ты ведь уже документы в суд отнесла, никого не спросила!

— Откуда ты знаешь?