Красная лошадь на зеленых холмах

— Ну а ты как?

— Ничего. Машины стоят. Если дожди будут до конца, третий квартал завалим.

— Ты у меня смотри! — мгновенно побелел Салеев. Он заторопился. — Смотри! Смотри у меня! Ну, ну, ладно. Привет твоей жене. Как ее зовут? Амина? Привет Амине от Саймы, а мине — от тебя?

Мрачно усмехнулся, довольный каламбуром, и быстро прошагал по коридору в кабинет, где тренькал телефон, а в приемной сидели, ждали его молодые бородатые корреспонденты, увешанные фотоаппаратами и сумками, представители из других городов, искатели романтики…

Энвер вышел из горкома. Дождя не было, но тучи бежали по небу, и маленькие тополя на асфальте рвало ветром. Он увидел согнутую спину Сафы Кирамова — тот садился в брезентовый ГАЗ-69. Позвал Горяева рукой. Энвер подошел.

— Спасибо… — сказал глухо Кирамов. — Спасибо, товарищ Горяев.

В это время из горкома выбежал в плаще Салеев, сел в черную «Волгу» и укатил. Кирамов и Горяев проводили его взглядами.

— Большой человек, — восхищенно пробормотал Кирамов. И в словах его не было лести, надежды на то, что Энвер передаст его слова Салееву, нет, он искренне восторгался этим сильным, властным человеком. — А вы… Вы зачем затылок в глине вымазали? Сами спускались в скважину? Личное геройство показывали? Правильно. Молодец. Ай, молодец!

Энверу стало неловко, он покраснел и что-то пробормотал. («Наверное, мой шофер проболтал».)

Кирамов с усмешкой смотрел в его глаза и молчал. Какое у него все-таки желчное лицо! Странный человек. Но работу любит. Поэтому Энвер его и защитил. Сейчас, наверно, Кирамов поедет к своему покровителю Морозову, чтобы рассказать обо всем… Тот на днях вернулся из-за границы.

Они пожали друг другу руки, и Кирамов уехал. Энвер вынул расческу, с силой расчесал себе волосы на затылке. Сел в свой микроавтобус «Нисса» и, когда шофер вопросительно обернулся, погрозил кулаком.

Горяеву тоже бы надо к главному инженеру. Вебер говорил, и Чечкин утром напомнил — их снова передадут в ОС. Этого еще не хватало.

Но сегодня идти к Морозову как-то нехорошо. Кирамов расскажет, что Энвер поддержал его. И сразу после этого Энвер, зная об их особо доверительных отношениях, приедет? Нет, нельзя. Совестно пользоваться моментом.

Но весь день, мотаясь по стройке, Энвер думал о встрече с Морозовым. А почему это Кирамов должен сразу ехать к нему? У него свои дела… Энвер позвонил ему по телефону — и Анатолий Валентинович Морозов, человек еще более желчный, чем Кирамов, почему-то едва ли не радостно сказал Горяеву:

— Приезжайте к пяти. Милости прошу!

К пяти часам он вымотался. После вчерашнего ливня в карьерах остановились экскаваторы, тонули в красной жиже грузовики, замерли автоскреперы… А в обед снова посыпал серый ледяной дождь. Энвер вручил знамя бригаде Каландарова, выступил на митинге возле литейного, поработал в парткоме, съездил в бригаду, убедил одного коммуниста отдать свою очередь на квартиру ценному специалисту Гагуа, который жил в особенно стесненных условиях…

Ровно в пять Горяев подкатил к голубому высотному дому. Пробежал по красным коврам третьего этажа. В приемной Морозова на полу чернели кабели — в самом кабинете шла киносъемка.

Секретарша слушала одновременно два телефона, записывала:

— Да, да… рейс семнадцать… тридцать тонн… слушаю, слушаю, вагоны сто одиннадцать, сто двенадцать, сто четырнадцать…

Энвер заглянул в кабинет — там было сухо и жарко. Все в ослепительно синеватом свете. Как раз в эту минуту одна семисотка перегорела, киношники выключили аппаратуру и принялись заменять лампу…

— Снимайте, как вам угодно, — вежливо говорил Морозов, сидя в черном вращающемся кресле. — Я позировать не буду. Некогда. Товарищ Горяев, заходите! Вот, кстати, парторг механизаторов. Знакомьтесь.

Но им парторг ОМ, к счастью, не был нужен. Им был нужен главный инженер, только что вернувшийся из Франции, Бельгии, ФРГ, этот невысокий, очень худой человек со впалыми синими глазами и черной плоской бородкой. Голова с заметной сединой. Одет он был в вельветовый потертый светло-коричневый костюмчик, на светлой рубашке резко выделялся черный галстук. Киношникам был нужен этот гениальный «технарь», второй человек по рангу на берегах Камы…

Снова вспыхнул яркий свет киносъемки. Секретарша внесла ворох телеграмм, Морозов стал быстро их разбирать…

— Вам отгружены… так… составы… вагоны пятьсот двенадцать, сто пять, шесть, семь… Фая, соедините меня с Ковалевым. Так… Ковалев, завтра встречай. Алло? Междугородная? Кто? А-а-а… — Камеру остановили. Морозов отодвинул бумаги. Видно было, как он наливается негодованием, сжимает губы, резко произносит: — Да я с самого начала знал, что вы нам поставки сорвете! Поэтому и заказал еще в Ленинграде и Киеве! А это не ваше дело, кто будет платить… А, собственно, почему вы звоните? Это мы должны звонить, требовать! А мы не звоним, зная, какой у вас непорядок, мягко говоря, с обязательствами. Мне… мне… что мне ваши обиды?! Я думал, вы сообщите, что отгрузили электрооборудование… Нет?! — Морозов положил трубку, поднял снова. — Девушка, с этим абонентом больше не соединять. Да? Алло?.. Дайте срочно Киев.