Красная лошадь на зеленых холмах

Морозов обратился к киношникам:

— Вы потом как-нибудь смонтируете… я вам несколько слов скажу, но потом, вы извините, мне придется остаться одному. — Он закурил. — Итак. Стройка-гигант — это правильно. Невиданные темпы у нас, я подчеркиваю — у нас! — тоже верно. И все! Остановились! Многие наши министерства просто не готовы к такой работе, к такому темпу. Нам нужны специальные профили металла. Где взять? Минчермет не имеет. Рессоры, коленчатые валы повышенной износоустойчивости — где взять?! А где взять пластмассу? Минхимпром не дает ответа. А аккумуляторы? А кто нам даст колеса? Резину? Повезут из Омска! Вместо того чтобы тут, рядом, поторопить строительство завода. Нефть, газ — все есть! Нет серого вещества! И золотых рук! — Морозов усмехнулся. — Мы все любим метафоры. Так вот. Нету!..

Киноаппарат жужжал, Энвер сидел, оцепенело глядя на киножурналистов с безразличными лицами. Наверняка ничего из этого не выйдет. Здесь было так сухо и тепло, можно уснуть…

А зачем Энвер пришел к Морозову? Суть дела была в следующем.

На стройке две крупные организации — строители и механизаторы, ОС и ОМ. Обычно у них свои задачи, свои планы. Но есть работы, которые приходится делать совместно. Строители руководят механизаторами. Получилось что-то вроде комплексных бригад, в состав которых входят люди из совершенно разных организаций. Чтобы не гонять машины туда-сюда, в прошлом году по просьбе высшего руководства ОМ оставило много своей техники с людьми прямо на стройплощадках ОС. Но ОС плохо использовало механизмы. Гнало рубль. Кубометр земли стоит, скажем, девяносто копеек или тот же рубль. А кубометр бетона — сто тридцать рублей. Зачем копать землю?! Возили на машинах бетон, железо, всякую всячину. Неприспособленные машины развалились. Экскаваторы стояли без работы… И стройка несла громадные убытки. В конце концов ОС было вынуждено вернуть механизмы, но много людей, первоклассных специалистов, обученных в ОМ, остались в ОС. Почему? В ОМ — пятьдесят тысяч народу, а в ОС — десяток. Там они раньше квартиры получат… Ну бог с ними. Сейчас речь не о том. Начались дожди. Машинам трудно работать. А на носу зима. Начнет отказывать гидравлика, будет промерзать почва, на морозе бур плохо берет, бетон застывает неровно, метель мешает подъездам… В итоге — нет опережения графика по буронабивным сваям. А ОС избаловано — привыкли к опережению. И теперь начинают поговаривать, что отстают из-за механизаторов… И снова просят, как год назад, чтобы им отдали все механизмы с людьми. Это специалисты! А что? И переманят!

— Вы что-то хотели сказать? — услышал Энвер голос Морозова.

Киношники уходили. В кабинете стало темно, только лампа с абажуром на столе. Энвер вскочил, потер лоб. Не без задней мысли сказал:

— Да вы, наверное, уже прочли все мои мысли…

Морозов помолчал. Секретарша внесла фарфоровые чашки, чайник, сахарницу и серебряные ложечки с витыми черно-серыми ручками.

— Прошу! Как здоровье? Не гриппуете?

— Нет, Анатолий Валентинович. А как вы?/

— Хава ева, как говорят англичане. Гнилой Запад лежит вповалку… Ну что у вас? Неплохо, говорят, живете? Можно только хвалить. Другим хуже.

Горяев насторожился. «Другим? — хотел он спросить с невинной улыбкой, но лицо не слушалось, сил уже не было играть. — Разные другие есть. Кому-то и в самом деле хуже. А кто-то, может, сам виноват. И хотят выехать за счет других…» Но ничего этого с тонкой улыбкой не сказал Горяев, а простодушно пожаловался:

— Строители просят, чтобы мы снова, как в прошлом году, отдали им механизмы с людьми… Говорят, из-за нас отстают. А помните, Анатолий Валентинович, они брали? Сели в лужу! И нас посадили!

— Довольно мерзкое выражение, — с улыбкой заметил Морозов.

— Простите… — смутился Энвер и продолжал. — Уж на что трубоукладчик «кательпидер» американский — его из пушки бей, не разобьешь! — вернули — стыдно обменивать по гарантии, хотя всего год работала машина.

— Ваши же люди работали, — мягко заметил Морозов.

— Это неизвестно! Мы же не видели, наши или не наши! Не может быть, чтобы наши так! Почему тогда они у нас так не работали? А перешли туда и стали так работать?.. Вот. Из шестисот специалистов мы обратно получили сорок два.

— А что же эти остались? — иронически в нос пропел Морозов. — Если они так любили технику… и родное руководство ОМ?

— Квартира.

— Ага. Понятно, — сказал Морозов, хотя, конечно, прекрасно знал сам. — Спасибо.

«Сейчас ругаться будет», — испугался Энвер. Но Морозов, видимо, сдержал гнев. Может быть, из-за того, что парторг защитил сегодня Кирамова. И Энверу стало не по себе.

— Посмотрим. Еще ничего не решено, — наконец ответил Морозов.

Горяев встал.

— Куда вы?! Посидите. А в комплексных бригадах великий смысл. Вы это должны как бывший инженер понимать. С двумя или тремя дипломами? Находка для партработы. Не жалеете?..

Они помолчали.

— Вы знаете Кирамова? — вдруг печально спросил Морозов. Он оперся подбородком на белую сухую ладошку, и борода выпятилась. — Мне его очень, очень жаль…