Красная маска

Я запуталась в рубашке, вытаскивая руки из рукавов. ДонУн опустился на меня, полусидящую, и дернул её, откинув. Я осталась в нижнем белье, но и оно уже не мешало мне чувствовать его голое тело, прислонившееся к почти обнаженному моему. Схватив меня сзади за шею, он приник ко мне поцелуем, алчно продев язык между губ. Вкус вина на наших устах придал пикантности их слиянию. Я ответила взаимностью, извиваясь языком в единой пляске вместе с его. Перехватив рукой с шеи за волосы, ДонУн оттянул назад мою голову и впился губами в кожу возле впадины между ключицами. Я ахнула, застонав. Мои пальцы опустились на его гладкие плечи. Скользя вниз, они прошлись по спине, пояснице и обнаружили ягодицы, уже без штанов и трусов. И это пока я расстегивала рубашку! Как сейчас уместна поговорка «мастерство не пропьешь»! Какая-то часть мозга начала приходить в себя.

— ДонУн… — я попыталась слегка отодвинуть его, пока его губы опускались вниз и язык уже залез под лифчик, почти дотянувшись до соска. Какой у него длинный язык… какие у меня безумные мысли! — ДонУн!

— Что? — отвлекся он ради одного слова и впился поцелуем в живот чуть выше пупка, откинув меня на спину. От меня вновь отлетел гортанный стон. Его пальцы, сквозь трусики, провели по клитору, туда и обратно. — Что?

— Ничего… продолжай… — я выгнула спину. Сквозь ткань его рука доставляла такие острые ощущения, что ноги сами разъехались в стороны. Закинув руки вверх, я нащупала перекладину спинки кровати и вцепилась в неё. Пальцы ДонУна отодвинули тонкий шелк и дотронулись до клитора без препятствий. — О-о, да!

Я окончательно переставала соображать. Глаза с трудом держались открытыми, да и смысла в этом было мало; темно в комнате, лишь едва различимые силуэты. Извиваясь под тяжестью ДонУна, я позволила ему снять с меня всё до конца. Где-то возле моего лобка ощущалась его твердая требовательная плоть. Опустив руку, я взяла её в ладонь. Парень продолжал ласкать меня меж половых губ.

— По-моему, я тебе сейчас дам. — с придыханием, прерывисто прошептала я ему на ухо.

— Правда? — целуя меня от подбородка, ниже, ниже, он достиг низа живота и из моих глаз разве что искры не посыпались. Влажный и прохладный язык прошелся по и без того возбужденной до крайности точке. Крича, я стукнула пятками по кровати. — По-моему, я тебя возьму, даже если ты будешь сопротивляться.

— Не буду! — я вцепилась ногтями в его плечи, бесполезно притягивая к себе, вверх, но он не поддавался и продолжал мучить меня нежной пыткой. — А-а, ДонУн, войди в меня, войди, пожалуйста!

— А ты похотливая, зайка, — чмокнул он меня в щеку, приподнявшись и потянувшись в тумбочку. По шуршанию я определила кульминацию — облачение в презерватив. — зайчата нам пока не нужны…

— Зайка сейчас сдохнет без морковки! — сев, я обняла его за шею и обхватила ногами. — Иди сюда!

— Боже, ты не зайка, а крольчиха… — мы упали обратно. Я на лопатки, он на меня. Я заткнула ему рот поцелуем. Одним быстрым движением он вошел в меня, и я закричала. От возбуждения, от удовольствия, от остаточной боли. Во мне было ещё слишком узко для резких вторжений. Но мне было плевать, голова отказывалась думать. ДонУн быстро набрал скорость, и я подстроилась под его темп. Вновь ухватившись за перекладину, я тряслась, как под отбойником. Мы кусали губы друг друга, облизывали их. У меня просто снесло крышу. Я озверела. Я заплакала навзрыд, но уже через минуту успокоилась. ДонУн был беспощаден, но я и не думала просить помилования.

Перевернувшись, он прижал меня в груди так тесно, что мне оставалось только беспрерывно целовать его. Согнув колени, он снизу вонзался в меня так, что было ощущение, будто он по-прежнему сверху. У меня в легких почти не хватало воздуха. Мои бедра до боли бились о его, крепкие и твердые, особенно сейчас, от напряжения. С визгом и криками, я несколько раз меняла положение, оказываясь то снизу, то сверху, то на боку. Бешеные и неугомонные, мы грохнулись на пол. Это образумило нас лишь на секунду.

— Черт, порвался! — ДонУн вышел из меня, вовремя заметив переработку. Недоработкой это называть было трудно. Я протянула руку следом, желая его поймать. Он опять залез в ящик и надел новый. У меня не было сил подняться и я, как бесхребетное, была поднята им за подмышки и кинута на кровать, обратно.

Парень забрался вдогонку и, развернув меня к себе спиной, опер о спинку кровати. Я почувствовала, как он снова вошел в меня. Зарычав от блаженства, я выгнулась сильнее. ДонУн почти тут же поймал случайно потерянный ритм, и кровать затряслась пуще прежнего. Пальцы до судороги вцепились в древесину, ломая ногти. Дыхание ДонУна обжигало плечо, смягчая огонь желания поцелуями. Я обернулась, и наши уста встретились, не сбивая нас с неистовых фрикций.