Красная пирамида

Если бы я не знал, чей это дом, то даже залюбовался бы им. Ограда из кованого чугуна с позолоченными остриями прутьев. Невзирая на зимний дождь, на клумбах у входа пестрели цветы. Вверх уходили пять этажей белых мраморных стен. Все окна были закрыты черными ставнями. На крыше расположился сад. Я видел королевские дворцы меньше и скромнее, чем особняк Дежардена.

Входная дверь была выкрашена в ярко-красный цвет.

– Кажется, в Древнем Египте красный цвет считался опасным? – спросил я. – Цвет Сета.

– Ты прав, – ответила Баст, почесывая подбородок. – Красный – цвет хаоса и разрушения.

– А я думала, что цвет зла – черный, – сказала Сейди.

– Нет, дорогая, – возразила Баст. – Современные люди все перепутали. Черный – цвет плодородной земли, как в долине Нила. На ней растет зерно, овощи и фрукты. Значит, черный – хороший цвет. Красный – цвет пустынных песков, где ничего не растет. Поэтому красный всегда считался цветом зла. Странно, что Дежарден выбрал для двери такой цвет, – добавила она, нахмурив брови.

– Мне все равно, какая у него дверь. Весь вопрос, как в нее войти, – здраво рассудила Сейди. – Мы же не можем просто постучать или позвонить.

– Особенно в таком виде, – сказала Баст. – Наверняка внутри есть охрана и система сигнализации. А кроме этого – магические ловушки. Держу пари, что дом надежно защищен заклинаниями от вторжения богов.

– Маги умеют и такое? – удивился я.

Я вообразил здоровенную канистру с наклеенной этикеткой «Отпугиватель богов».

– Увы, – вздохнула Баст. – Без приглашения я не смогу и порог переступить. А вот вы…

– Я думала, что мы с Картером тоже боги.

– В том-то и преимущество вашего положения, – сказала Баст. – Будучи хозяевами, вы по-прежнему остаетесь людьми. А вот я, завладев Маффин, – все равно богиня. Понятно?

– Нет, – признался я.

– Как вы помните, я даже в облике кошки не могла войти в дом Амоса без приглашения. А вы можете превратиться в птиц, взлететь на крышу и оттуда проникнуть в дом. К тому же мне нравятся птички.

– Первая сложность: мы не умеем превращаться в птиц, – сказал я.

– Это легко исправить! Заодно пройдете неплохое испытание на управление потоком божественной силы. Изида и Гор часто принимали облик птиц. Пусть каждый из вас представит себя птицей, и вы тут же совершите превращение.

– Как просто, – усмехнулась Сейди. – А ты нас не слопаешь?

– Типун тебе на язык! – обиделась Баст.

Я хоть и не суеверен, но предпочел бы, чтобы она не употребляла таких слов. В старину типуном называли прыщ или болячку.

– Сейчас попробуем, – сказал я и мысленно обратился к Гору: «Ты здесь?»

«Что тебе нужно?» – раздраженно отозвался он.

«Превратиться в птицу».

«Вот как? Ты мне не доверяешь, а как понадобилась помощь, сразу ко мне?»

«Слушай, я прошу так немного. Преврати меня в сокола».

«А эму тебя не устроит?»

Я понял, что лишь напрасно теряю время. Я закрыл глаза и представил себя соколом. И буквально сразу у меня запылала кожа. Дыхание затруднилось. Я открыл глаза и ахнул.

Сейчас я едва доставал Баст до лодыжек. Все тело было покрыто перьями, а ноги превратились в когтистые птичьи лапы. Чем-то это было похоже на облик, который принимал мой ба. Но теперь уже не он, а я сам превратился в настоящего сокола. Одежда и отцовский рюкзак исчезли, словно растворившись в моих перьях. Зрение полностью изменилось. Нынешний угол обзора достигал ста восьмидесяти градусов. Однако еще больше меня поразила невероятная острота зрения. Я отчетливо видел каждый листик на деревьях. В сотне ярдов я заметил таракана, торопившегося укрыться в решетке канализации. Надо мной нависло улыбающееся лицо Баст. Мне были видны все поры на ее коже.

– Лучше поздно, чем никогда, – сказала богиня. – Канителились почти десять минут.

Неужели? Мне превращение показалось почти мгновенным. Я оглянулся и увидел рядом красивую серую хищную птицу с черными кончиками перьев и золотистыми глазами. Она была чуть поменьше меня. Сам не знаю откуда, но я знал, что это один из видов коршуна. В просторечии его называют «воздушный змей», что тоже странно. Никто не запускает серых воздушных змеев. Обычно их стремятся сделать как можно ярче.

– Ха, ха, ха, – прокричал коршун.

Это Сейди смеялась надо мной.

Я хотел ей ответить, но из клюва не вылетело ни звука.

– Ой, какие вы вкусненькие, – промурлыкала Баст и облизнулась. – Простите, я хотела сказать «красивые». А теперь – летите!

Я расправил свои великолепные крылья. Я был настоящей птицей! Благородным соколом, повелителем неба. Я вспорхнул с тротуара и перелетел на ограду.

– Ха, ха, ха, – послышались у меня за спиной смешки Сейди.

Баст припала… чуть не сказал «на задние лапы». Она издавала звуки, напоминающие птичье щебетание. Такое я видел не раз у настоящих кошек, когда они подкрадывались к птицам. И вдруг перед глазами пронеслись строчки газетной хроники: «Трагическое и загадочное происшествие в Париже! Четырнадцатилетнего Картера Кейна съела кошка его сестры по кличке Маффин».

Я взмахнул крыльями и полетел навстречу дождю. Сейди присоединилась ко мне. Мы кружили в холодном декабрьском воздухе.