Красная пирамида

Странный у него боевой клич. Оглянувшись на миг, я увидела, что объятую пламенем лодку несет прочь от пирамиды и прямо вниз, на армию монстров. От бортов отваливались целые куски, но Амос успевал метать огненные шары во все стороны, нанося демонам заметный ущерб. Впрочем, мне уже некогда было дивиться на магию Амоса или беспокоиться о нем. Его пиротехника, безусловно, отвлекла основную массу демонов, но некоторые все-таки заметили наш маневр.

Мы с Картером влетели во входной проем пирамиды и тут же вернули себе человеческий облик. Зия приземлилась сразу за нами и превратила своего грифа обратно в амулет. Демоны отставали от нас всего на несколько шагов – дюжина здоровенных амбалов с головами насекомых, драконов или даже в виде колюще-режущих приспособлений, как на швейцарских армейских ножах.

Картер резко взмахнул рукой. В воздухе между мной и Зией мелькнул громадный сияющий кулак, мощным ударом захлопнувший двери прямо перед носом у демонов. Картер прикрыл глаза, концентрируясь, и поперек дверей, как печать, вспыхнул светящийся золотой символ: Глаз Гора. Его линии замерцали, когда демоны принялись биться в преграду, пытаясь прорваться внутрь.

– Долго эти двери не продержатся, – озабоченно заметил Картер.

Надо сказать, на меня его магия произвела сильное впечатление, хотя признаваться в этом вслух я, конечно, не собиралась. Глядя на запечатанные двери, я могла думать только об Амосе: как он там, совсем один в догорающей лодке, в окружении вражеских полчищ.

– Амос ведь знал, на что идет, – сказал братец, хоть и без особой уверенности в голосе. – Наверное, с ним все в порядке.

– Давайте, ребята, – подтолкнула нас Зия. – Нет времени гадать.

Уходящий вниз тоннель был узкий, красный и очень сырой, так что мне казалось, будто я ползу по артерии какого-то исполинского чудовища. Мы спускались гуськом, то и дело оскальзываясь и натыкаясь друг на друга. Уклон был градусов сорок. Наверное, кататься с такой горки было бы отлично, а вот идти приходилось нелегко. Стены были сплошь покрыты замысловатой резьбой, как это принято во всех египетских сооружениях, но Картер почему-то смотрел на нее с явным неудовольствием. Он то и дело останавливался, хмуро разглядывая то одно, то другое изображение.

– В чем дело? – не выдержала я, когда он застрял в пятый или шестой раз.

– Это не обычные рисунки, которые встречаются в гробницах, – ответил он. – Здесь нет ни изображений богов, ни сюжетов про загробную жизнь.

– Потому что эта пирамида не гробница, – негромко сказала Зия. – Это платформа… физическое тело, заключающее в себе силу Сета. Все эти изображения служат возрастанию хаоса и укреплению его власти – навсегда.

Мы молча двинулись дальше. Теперь я обращала на резьбу больше внимания и сразу же поняла, о чем говорила Зия. На стенах были выгравированы чудовищные существа, кровавые сражения, большие города вроде Парижа и Лондона, лежащие в руинах, и полноцветные портреты самого Сета и его зверя, истребляющие современные человеческие армии. Картины эти были до того отвратительные и жуткие, что ни один египтянин, конечно, не стал бы осквернять ими камень. Чем дальше мы продвигались, тем причудливее и живее становились изображения и тем более тошнотворное впечатление они производили на меня.

Наконец мы достигли самого центра пирамиды.

Там, где в обычной гробнице располагалась бы погребальная камера, Сет обустроил тронный зал – надо полагать, для себя любимого. Размером он был чуть ли не с теннисный корт, но по краям, вдоль стен, его окаймлял глубокий ров, в глубине которого бурлила какая-то красная жидкость, – не то кровь, не то лава, не то какой-то дьявольский кетчуп. Ни один из вариантов не сулил ничего хорошего.

Ров был не очень широкий, так что я могла бы запросто через него перепрыгнуть, но мне совсем не хотелось этого делать: пол во внутренней части зала был сплошь покрыт красными иероглифами заклинаний, призывающих Исфет, хаос. Высоко вверху, ровно посреди потолка, зияла квадратная дыра, пропускающая внутрь кроваво-красный свет. Никаких других входов-выходов я не увидела. У каждой стены хищно припадали к земле обсидиановые изваяния, изображающие зверя Сета во всей красе: с оскаленными жемчужными клыками и горящими изумрудными глазами.

Но самым кошмарным в этом зале был сам трон. Бесформенный и безобразный, он как будто вырос на этом месте сам, подобно багровому сталагмиту, который многие века капля по капле рождался из наслоений пещерных осадков. А в самом его основании, обросший уродливым камнем по самую крышку, лежал золотой саркофаг – папин саркофаг. И расположен он был так, чтобы сидящему на престоле было удобно ставить на него ноги.

– И как нам его вытащить? – спросила я дрожащим голосом.

Картер рядом со мной вдруг негромко ахнул.

– Это что, Амос?