Красная планета. Звездный зверь

– Серьезно? Надеюсь, те, кто это говорит, ошибаются. Не хотелось бы бросить тень на юридический факультет Гарварда.

– Гарвард? Вот как? И я оттуда. Там все еще поддерживают Рейнхардта?

– Так и было, когда я там учился.

– Как все-таки тесен мир. Да, такое дело, как это, однокашнику не пожелаешь. Боюсь, еще тот будет подарочек.

– А когда они не бывают подарочками? Ладно, пора идти запускать фейерверки красноречия. Слушайте, а почему бы нам не сесть на председательскую скамью вместе? Вполне возможно, что кончать слушание придется вам.

Они направились к зданию суда. Шеф Драйзер, продолжавший тихо негодовать в стороне, увидел, что про него забыли. Он двинулся было следом, но вдруг заметил, что мальчишка Стюарт и Бетти Соренсон все еще сидят в клетке Ламмокса. Они о чем-то шептались и даже не заметили ухода обоих юристов. Драйзер подбежал к ним:

– Эй, там, в клетке! Джонни Стюарт! Вы обязаны были находиться в суде еще двадцать минут назад.

– Но я думал… – удивленно начал Джон Томас, но вдруг увидел, что судья и мистер Гринберг уже ушли. – Ой, сейчас, мистер Драйзер. Мне надо сказать Ламмоксу одну вещь.

– Хватит, наговорился. Идем.

– Шеф, но ведь…

Драйзер ухватил его за локоть и двинулся к зданию суда. Джон Томас в весовой категории уступал полицейскому примерно фунтов на сто, и посему ему пришлось отправиться следом.

– Дьякон Драйзер! – воскликнула Бетти. – Как вы себя ведете!

– А вашими штучками, дорогуша, – ответил Драйзер, – я сыт по это самое место.

Он снова двинулся к зданию суда, волоча за собой на буксире Джона Томаса. Бетти молча последовала за ними. Она обдумывала, не подставить ли шефу ножку, но решила, что, пожалуй, не стоит.

Джон Томас смирился с судьбой. Он собирался напоследок втемяшить в Ламмоксову башку, чтобы тот сидел тихо, из клетки не высовывался и не вздумал эту самую клетку есть. Но мистер Драйзер, как назло, не хотел ничего слушать. Джон подозревал, что большинство взрослых в этом мире озабочены лишь тем, чтобы никого не слушать.

Ламмокс смотрел, как они уходят. Он поднялся, сразу заполнив собой всю клетку, смотрел на Джона Томаса и размышлял о том, что ему делать. Брусья, за которые он задел боком, жалобно затрещали.

– Ламмокс! – крикнула Бетти, оборачиваясь на ходу. – Жди нас здесь. Мы скоро.

Ламмокс стоял, глядя им вслед и обдумывая положение. Приказ, который отдала Бетти, не был полноценным приказом. Или был? В прошлом уже были подобные прецеденты, которые следовало обдумать. Потом он снова улегся.

Глава 4 Подсудимый

– Встать! Суд идет! – крикнул пристав, увидев, что в зале появился О’Фаррелл с Гринбергом.

Разговоры стихли, зрители начали занимать места. Молодой человек в шляпе, увешанный оборудованием, преградил судьям дорогу.

– Минуту! – сказал он и щелкнул камерой. – Повторим… Судья, улыбочку! Представьте, что уполномоченный сказал вам что-то смешное.

– Хватит с вас и одного. И шляпу снимите. – О’Фаррелл, не останавливаясь, прошел мимо фотографа.

Тот пожал плечами; шляпу снимать он не стал.

Секретарь суда поднял на подошедших глаза. Его лицо было красным и потным, свои инструменты он разложил на скамье судьи.

– Простите, пожалуйста. Я сейчас. – Наклонившись к микрофону, он забубнил: – Проверка… раз, два, три, четыре… Цинциннати… шестьдесят шесть. – Он снова поднял глаза. – Одна морока сегодня с этой звукозаписью.

– Вы должны были все проверить заранее.

– Господи, судья, да ведь когда надо, никого нет на месте… Вообще-то, я проверял, все вроде работало. А потом, когда включил ее без десяти десять, полетел какой-то транзистор, и поди там в ней разберись – какой именно.

– Ладно, хватит, – поморщившись, ответил О’Фаррелл. «И главное, как у нас гость – обязательно что-нибудь такое», – подумал он. – Может быть, вы соизволите убрать с моего места свои инструменты?

– Если не возражаете, – торопливо вмешался Гринберг, – я не стану занимать председательское место. Сядем вместе за круглым столом, вроде как в военном трибунале. Знаете, иногда это даже на пользу, я имею в виду – ускоряет рассмотрение дела.

– Я всегда стараюсь, – сказал О’Фаррелл, – придерживаться в суде традиционных формальностей. Мне кажется, что в этом есть смысл. – Вид у судьи был несчастный.

– Пожалуй, вы правы. Но понимаете, когда приходится вести дела в самых неожиданных местах и при всяких непредвиденных обстоятельствах, на формальности поневоле смотришь сквозь пальцы. Никуда от этого не денешься. Вот, скажем, минатарцы. Предположим, вы попытались из вежливости делать все так, как это принято у них. А они считают, что судья гроша ломаного не стоит, если не выдержал очистительного поста перед тем, как забраться на судейскую сферу. И после этого он должен еще сидеть на ней, без еды и питья, пока не вынесет решение. По правде говоря, я бы не выдержал. А вы?

Судья О’Фаррелл с раздражением слушал, как столичный юнец проводит параллели между надлежащими ритуалами его суда и какими-то языческими обычаями. Почему-то вспомнились три стопки блинов, яичница и колбаса, с которых начался его трудовой день.