Красная площадь

— Там, — коротко бросил Свинцов, ткнув большим пальцем через плечо, и, обойдя адвоката Кузина, торопливо зашагал к лестнице.

* * *

Выслушав доклад, излишняя красочность которого говорила о том, что Неверов основательно задет за живое, Федор Филиппович по-новому оценил некоторые изменения во внешности своего лучшего агента.

— Развлекаешься? — спросил он, неодобрительно разглядывая свежие ссадины на костяшках пальцев его правой руки.

Проследив за направлением генеральского взгляда, Клим с непринужденным видом убрал руку под стол.

— Отнюдь, — сказал он, поигрывая пустой кофейной чашкой. — Тоже мне, развлечение. Просто не смог удержаться. Ну и, наверное, не захотел.

— Потакать своим желаниям как раз и означает развлекаться, — заметил Потапчук. — Разве нет?

Клим невесело улыбнулся и покачал головой.

— В чем-то вы, несомненно, правы, — сказал он.

— На то я и генерал, — как бы между делом напомнил Федор Филиппович.

— Но! — воздев к небу указательный палец, многозначительно провозгласил Неверов. — Если бы я действительно потакал своим желаниям, этот тупой мент уже поменял бы обувку.

— То есть?..

— То есть мне стоило большого труда сдержаться и не пристрелить его к чертовой матери. Экая глупая скотина! Взять и в два счета изгадить дело, с которым справился бы и первоклассник! Этот хваленый профессионал Твердохлебов на поверку оказался хрестоматийным валенком! Мотоцикл во дворе, винтовка на чердаке… Просто обернута брезентом и засунута между стропилами. Представляете? Отщелкал, кого требовалось, вернулся домой, почистил оружие, убрал его на место — не в тайник, а вот именно на место, потому что тайником это никак не назовешь, — и живет себе дальше как ни в чем не бывало, словно ничего и не произошло. Грибы собирает. Если бы это стадо баранов явилось к нему на дачу хотя бы получасом позже, они б его взяли тепленьким. А если бы этот дурень в майорских погонах не выпячивался и делал, что приказали, вместо них туда явился бы я и, уж конечно, не упустил бы клиента.

— Надеюсь, — сдержанно согласился Федор Филиппович.

— Поэтому, — произнес Клим, — мне действительно стоило большого труда удержаться. Я бы, может, и не стерпел, да вдруг подумал: ну, нет, это для него слишком легкий выход. Шлепнешь его, а назавтра на Петровке вывесят фотографию в траурной рамке — дескать, погиб на боевом посту. Да еще и наградят посмертно. Пускай живет. Хотя я бы на его месте, наверно, предпочел, чтобы меня застрелили.

— Что так? — с деланым интересом спросил Федор Филиппович. — Думаешь, он знает, что такое угрызения совести?

— Ха, совесть! — воскликнул Неверов. — При чем тут какая-то совесть? Угрызать его будет не совесть, а муж убитой. Его зовут Андрей Кузин, и он, чтоб вы знали, адвокат — преуспевающий, с деньгами и связями, с обширной клиентурой, которая на него чуть ли не молится, а главное, очень грамотный.

— У-у-у, — протянул генерал, на этот раз совершенно искренне. — Да-а… Вот это незадача! Не ситуация, а страшный сон российского мента. Свидетелей, как я понимаю, толпа, и все будут просто счастливы дать показания против родного столичного ОМОНа. Как говорится, отольются кошке мышкины слезки. М-да… Жалко дурака. Ей-богу, лучше б ты его пристрелил. Того, что его ждет, злейшему врагу не пожелаешь.

— Дураков надо не отстреливать, а учить, — возразил Неверов. — Иначе получится, как в песне. Помните, была такая — «Битва с дураками»?

— Не помню, — признался Федор Филиппович.

— Ну как же! «Друзьям раздайте по ружью, ведь храбрецы средь них найдутся, друзьям раздайте по ружью, и дураки переведутся»…

— Ну? И какова мораль сей басни?

Неверов ухмыльнулся и торжественно продекламировал:

— Когда последний враг упал, труба победу прокричала. И в этот миг я осознал, насколько нас осталось мало…

— Да, — уклончиво промолвил генерал, — глубокая мысль. В самом деле, дурак — понятие растяжимое. Так можно всех перестрелять… Вот не знал, что ты увлекаешься подобной музыкой. Мне казалось, что твой конек — классика.

— Знать — не значит увлекаться, — возразил Неверов. — И потом, я разносторонний.

— И как ты намерен применить свою разносторонность к интересующему нас делу? — осторожно поинтересовался Потапчук.

Некоторое время Неверов молчал, глядя поверх оградки летнего кафе на золотящиеся купола и башни Кремля. По странному стечению обстоятельств это было то самое кафе, в котором на днях состоялась историческая встреча владельца сети казино «Бубновый валет» Павла Григорьевича Скорохода с безымянным кремлевским функционером. Правда, столик, за которым сидели Клим и Федор Филиппович, был другой, да и кафе сегодня не пустовало — в нем почти не осталось свободных мест, так что звяканье ножей и вилок, мелодичный перезвон бокалов, обрывки разговоров и чей-то смех вкупе с навязчивой попсовой музыкой, что лилась из подвешенных над стойкой бара колонок, создавали превосходный шумовой фон, гарантировавший конфиденциальность беседы.