Красная площадь

Наведя таким образом порядок во вверенном ему подразделении, гвардии майор Твердохлебов стал ждать, прогуливаясь по тротуару на некотором удалении от входа в банк — не далеко и не близко, а так, чтобы видеть, что там творится, но чтобы при этом охранники Скорохода, упаси бог, не узнали его в лицо. Прогуливаться по тротуару было довольно затруднительно: некоторые из припаркованных вдоль него машин, забравшись передними колесами на бордюр, перегораживали и без того узкую пешеходную дорожку наполовину, а иные и целиком, почти упираясь бампером в стену какого-то длинного и приземистого строения с неряшливо заложенными третьесортным кирпичом окнами. Какой-то продвинутый умник вообще загнал свой похожий на реактивный штурмовик «крайслер» на тротуар, поставив его вдоль стены. С трудом протискиваясь мимо, майор не отказал себе в невинном удовольствии: вынул из кармана ключ от «десятки» и, зажав между большим и указательным пальцами, неторопливо, с наслаждением пробороздил им сверкающий полированный борт дорогой иномарки от передней фары до заднего фонаря. Царапина получилась на славу — глубокая, до голого железа, блестящая и почти идеально прямая.

Впрочем, диверсию свою майор осуществил без злости, просто потому, что наглецов нужно учить хорошим манерам всеми доступными методами. А в общем и целом оперативная обстановка представлялась ему почти идеальной, поскольку банк «M-Центр» расположился в одном из тех тихих, глухих, застроенных преимущественно старыми складскими и производственными зданиями переулков старой Москвы, которые в дневное время используются сотрудниками расположенных неподалеку офисов в качестве бесплатной парковки. Машин здесь буквально навалом, зато людей почти не встретишь. А из машин, при всех их неоспоримых достоинствах, свидетели никакие…

Шедший рядом с майором Сухов ловко запрыгнул на длинный капот изуродованного «крайслера», одним движением перебрался на крышу и, засунув руки в карманы, выбил на ней лихую чечетку.

— Нам бы пулемет и парочку гранат, — мечтательно произнес он, глядя со своего наблюдательного пункта в сторону банка. — Мы б их уделали без горя пополам.

(Это было его любимое выражение — «без горя пополам». Его сто раз поправляли, указывая на ошибку — мол, так не говорят, есть устойчивый оборот «с горем пополам», — а он спокойно отвечал: «А зачем это надо — с горем пополам? Без горя-то, поди, лучше!» — «Тогда при чем тут “пополам”?» — спрашивали его. «Откуда я знаю? — пожимал плечами он. — Пополам и пополам. Говорится так!»)

— Воюют не числом, а умением, — процитировал генералиссимуса Суворова майор. — И вообще, я не собираюсь устраивать бойню. По крайней мере, не в этот раз. Давай слезай оттуда, что ты, ей-богу, как маленький… Ты зачем сюда притащился? Сказано же тебе, не твоего ума это дело! Шел бы ты домой.

— Куда? — с удивлением и насмешкой спросил сержант, глядя на него сверху вниз.

— Ну, туда, — смешался Иван Алексеевич, — где ты теперь обитаешь. Обитаешь же ты где-то!

— Обитаю. — Сухов легко и грациозно, как большая кошка, спрыгнул с крыши автомобиля и стал перед майором, выпрямившись во весь свой немалый рост. — У тебя в башке я обитаю. Вот тут, — бесплотный указательный палец постучал Твердохлебова по лбу. — Больше мне обитать негде, отовсюду прогнали. Есть, правда, одно местечко, но мне там как-то неуютно. А ведь, казалось бы…

— Что?

Его вопрос остался без ответа, потому что гвардии старший сержант Сухов опять исчез — в полном соответствии с полученным минуту назад приказом. Отправился, надо понимать, туда, где, по его словам, ему было не слишком уютно. Интересно, куда?

Впрочем, ушел он, как обычно, вовремя. Охранники возле входа в банк зашевелились, опять выстраиваясь в живой коридор, и Твердохлебов понял: настало время проверить, остался ли еще порох в его старых пороховницах.

Не особенно торопясь, но и не мешкая, он подошел к угнанной накануне из какого-то двора «восьмерке». Машина была покрыта толстым слоем пыли и основательно загажена птицами, из чего следовало, что хозяин не подходил к ней, по крайней мере, с весны, а то и с прошлого лета. Это означало, что машины вряд ли хватятся; увы, это также означало, что ее техническое состояние оставляет желать лучшего. И верно, майору пришлось-таки повозиться, прежде чем ржавый драндулет соизволил завестись. После этого Твердохлебов почти всю ночь проторчал под открытым капотом и пролежал на спине под обросшим грязью ржавым днищем, пытаясь вдохнуть в четырехколесный труп подобие жизни. Получившийся в результате этих усилий железный зомби, конечно, не продвинулся бы и до середины первого этапа ралли «Париж — Дакар», да и в драг-рейсинге ему, пожалуй, ничего не светило, но проехать километр-другой он был в состоянии, а большего от него и не требовалось.