Красная пустыня

– Он мне ничего не оставлял, я сам сварил его, – вежливо поправил Чан. – Я многому научился у него, в том числе, какие травы собирать и как заваривать этот особый чай. Так что мы не пропадем, – он поднял в воздух чашку с чаем в честь вышесказанных слов. У всех заметно поднялось настроение, к щекам прильнул румянец, в наши сердца вернулись давно покинувшие его надежда и умиротворение. Как мне давно не хватало этого чувства. После чаепития, когда я пожелал всем спокойной ночи, я спросил Чана:

– Как думаешь, Чан, он еще вернется?

– Мы нужны ему, – просто ответил тот.

Благодаря волшебному напитку, я крепко заснул ночью, но я даже представить себе не мог, что меня ждало утром. Как только солнце взошло на небо, меня разбудил чей-то леденящий кровь дикий вопль. Выскочив, как ужаленный, наружу, я увидел уже несущегося Крепыша к палатке, что стояла справа от моей. На том же месте уже очутился Чан и в панике метался туда-сюда, пытаясь что-то сделать. Я подбежал к ним и увидел скорчившееся на земле тело Карлоса, его дрожащие руки беспомощно лежали, а с пальцев тоненькими струйками стекала кровь. Крепыш пытался что-то донести до Чана, а тот только стоял как вкопанный, уставив свои выпученные глаза на дрожащего Карлоса. Из криков несчастного невозможно было ничего разобрать, поэтому, только присев поближе я смог заметить, что со всех пальцев были полностью содраны ногти.

После того как мы смогли оказать нашему другу помощь, и все немного успокоились, я задумался, все еще держа перед глазами окровавленные пальцы друга. Холодок пробежал по моей коже.

«Кто-то содрал у Карлоса все ногти. Как это вообще возможно? – я машинально оглянулся по сторонам. – Тогда кровь текла совсем свежая, она не запеклась на пальцах бордовой корочкой, значит кто-то совершил это безумие только что».

Я посмотрел на бледного друга, сидящего неподалеку. Он уставил взгляд в одну точку и почти не моргал. Мы с ребятами решили пока что не покидать нашего пристанища и остаться здесь еще на пару дней. Карлос все так же продолжал молчать все эти дни. Наконец в день, когда мы снова отправились в путь, он внезапно заговорил со мной.

– Я так и не нашел свои ногти, – усмехнулся он. От этого горького смешка мне стало не по себе, я даже не нашел, что сказать. Ногти отнюдь не та вещь, от которой можно легко избавиться и забыть об этом, так что ответ типа «ты и без них хорошо проживешь» не подходил.

– Я знаю, что это за место, и не жду от нее милости или пощады. Слабины я давать не собираюсь, – сказал он хмуро, сжав кулаки. – Но меня все же беспокоит один вопрос. Почему я?

В его голосе звучало досада и недоумение. Я не знал, что ему ответить.

А в это время караван жизни Красной пустыни все так же продолжал свой ход. Мысль об этом не давала нам задерживаться на одном месте надолго. И вот мы снова шагаем по горячему песку без какой-то определенной цели, просто вперед. Да, все прямо, как в наш самый первый день. Мы так же молча идем сами не знаем куда, бежим от неведомого врага. Тут я подумал об Ивве и о том, как его сейчас не хватает.

«Интересно, где он сейчас и почему он все-таки нас покинул».

Я продолжал шагать, рассматривая собственные башмаки. Ивва был, пожалуй, единственным положительным моментом в этом чертовом месте. Я принялся копаться в памяти, чтобы составить счет благоприятных исходов и неприятностей, произошедших со мной в пустыне.

«Первая неприятность, – начал я, – я оказался в этой пустыне. Хорошее, что произошло – я встретил Ивву и других ребят».

Как только я произнес в голове эту фразу, меня грубо задел локтем Панк, пытаясь спихнуть с дороги.

«То есть я хотел сказать, не все встреченные мной люди столь замечательны. Так, – продолжил я, – следующей неприятностью был каннибал, которого я обнаружил у своей палатки».

Пока я пытался вспомнить положительный противовес к людоеду, наш отряд проходил под каменным мостом, таким по которым проезжают электрички и поезда. Кирпичи моста были темные, обгоревшие. Сверху над нашими головами задрожали рельсы, через секунду промчалась электричка и с огромной скоростью сбила птицу, которой не повезло пролетать мимо в этот миг. Я слегка поежился, труп дохлой птицы унес поезд, но после этого загадочно начали проступать на земле и кирпичах моста темные пятна, отливающие радугой. По запаху можно было догадаться, что это был бензин. Оставив позади таинственный мост, я позабыл о несчастной птице и глубоко задумался над приятными сюрпризами, что даровала мне пустыня.