Красная роса

— Есть! — сказал Сергей вдруг громко. — Не знаете дела, не любите людей… — Его взгляд остановился на раскрытом верхе коровника. «Чем кормить дальше? Чем?» — Вы примете конкретные меры, чтобы спасти скот или нет? Вас тревожит то, что рабочие покидают совхоз?

— Нам известно, — сказал Багаев необычно басовито и энергично, — что вы потакаете нездоровым настроениям. Сеете панику.

«Продолжать бесполезно», — подумал Сергей и замолчал.

Даша изумленно воззрилась на Сергея, затем на Багаева:

— Что же это происходит? Кому теперь верить? Вы же неправду говорите…

— Вот сейчас соберем скотоводов всего совхоза и спросим, — сказал Садрый глухо, но внятно, — кто Чекмарев? Они скажут, чему он их учит. — Он слегка дернулся к Багаеву: — А вы чему учили? Можете вы меня научить, как скот вырастить, как дупло в дереве пломбировать? Можете вы меня научить, как человеком стать? «Напомним», «вправим», «засудим»… Раньше у нас товарищ Быков работал. С рабочим говорил, будто дорогую чашку держал. Скот понимал, землю понимал, сердце понимал. — Он вздохнул: — Грустно, очень грустно… — Он обернулся к Муртазе: — Завтра мою крышу разбирать будем. Скот есть просит.

— Надо бы вывести такую породу, — съязвил Муртаза, — которая есть не просит.

Тут быстро подошел Лукман. Спросил Полухина:

— Сообщили?

Даже в походке Лукмана было что-то тревожное. Сергей обернулся к Полухину:

— Что?

— Беда, Сергей, — сказал Полухин, чуть не разрыдавшись. — Пали коровы, которым ввели вакцину.

Сергей смешался. Впервые за этот день растерялся.

— Какие коровы? Какая вакцина? — стал допытываться Карпов.

Полухин и Лукман молчали. Сергей только сейчас услышал, как над головой громко, яростно стучит дятел.

— Ну?

Лукман рассказал. Это было позавчера.

Три дня назад на третьей ферме возникла угроза эпидемии. Полухин лежал больным. Сергей не стал его поднимать и сам всем коровам ввел вакцину. Теперь Лукман сообщил, что десять из них не выдержали: слишком тощие.

— Не имели права вводить вакцину без разрешения дирекции! — сказал Карпов. — Это преступление! По статье!

— А если б увидел и смылся, преступлением не было бы? — спросила Даша.

Муртаза вздохнул:

— Такой статьи в законе нет.

— Зарвался, — сказал Багаев.

— Он работает больше других! — отчеканила Ягда.

— Составьте акт, — сказал Багаев Карпову.

— Катитесь вы к черту со своим актом! — воскликнула Даша и повернулась к девушкам: — Не могу я уехать сейчас, девчата… Нельзя. Просто нельзя.

В это время Магсюм, в сторонке наблюдавший за происходящим, попятился назад и скрылся за плетнем. Сопровождавший Сергея во всех его поездках по совхозу, он имел одну забавную привычку: при важных разговорах или столкновениях Сергея с людьми он моментально исчезал. Сергей, освободившись, начинал искать, окликать Магсюма и шел в контору, чтобы дожидаться его там. Магсюм являлся не сразу, на допрос Сергея отвечал независимо и односложно: «Дело было». Сергей начал было думать: «Друзей, видно, завел», но вдруг обнаружил тайну исчезновений Магсюма. Оказалось, он никуда не уходил, а «окапывался» поблизости и подслушивал, что люди говорят между собой после ухода главного зоотехника. Сергей, обнаружив это, смутился и спросил его, зачем он это делает. Тот многозначительно подмигнул: «Пригодица».

Когда во дворе остались трое, Карпов обратился к Камалу:

— Переезжай во второе отделение. Доконает он тебя тут. Кладовщиком согласен?

— Спасибо, Петр Степанович, — сказал Камал и добавил: — А насчет него еще неизвестно, кто кого…

С этими словами Камал ушел.

— Как у Чекмарева дела с армией? — спросил Багаев Карпова.

— Комиссию прошел. Дирекция ходатайствует бронь… — ответил Карпов.

Багаев помолчал, затем сказал:

— Пусть послужит.

VIII

— Ну и полушубок у тебя, — приподняв на руках и рассматривая полушубок Сергея, вздохнула Тоня. — Весь зализан коровами.

Сергей невольно улыбнулся.

— Они сегодня у меня ладони целовали… — сказал он, разбирая бумаги на рабочем столе; деловые он откладывал в одну сторону, поэтические тетради и записи — в другую.

Тоня принялась пришивать к полушубку пуговицы.

— Сколько же мы с тобой не увидимся… — сняв очки, проговорил Сергей, и по сердцу его будто прокатилась тугая волна.

«Да, мне с тобой всегда неспокойно, — подумал он, протирая стекла и взглядывая на Тоню. — По я уже привык к этому чувству… С ним хорошо работается и мыслится по-особенному. Всегда как бы на острие ножа. Это славное чувство, когда в нем нет тревоги…»

— А может, и совсем не увидимся, кто знает, — сказал он, и мысль его вернулась к письму, которое он случайно обнаружил на днях, роясь среди своих бумаг в комоде.

Что это за письмо, Сергей сообразил не сразу, но из того, что уже успел прочесть, понял: письмо от «него» и «он» умоляет Тоню вернуться в Москву, казнится, прощает все… Сергей не стал дочитывать, но дату заметил: «25 февраля». Тоня не говорила об этом письме, молчал и он.

— Глупости, — ответила Тоня. — Может, еще оставят: за тебя хлопочут.

— Уже не хлопочут… Я остановил.

Тоня удивленно вскинула на него взгляд.